Владимир Богомолов - Особое задание [Повести и рассказы]

По этой самой дороге бегал он наперегонки с приятелями и в лавку к бакалейщику, и к церковной паперти на чью-нибудь свадьбу… Пробежав метров сто, Зиновий Афиногенович попросил сына:

— Погоди.

И когда тот, озорно сверкая черными глазами, остановился, заметил, переводя дух:

— Разве старому верблюду догнать молодого стригунка?

С разных сторон к ним подходили, их догоняли парни и девушки в праздничных платьях, белоснежных рубашках. Здороваясь с ними, Зиновий Афиногенович видел, что идут они не из дома, а возвращаются из укромных уголков, где после выпускного вечера сидели, бродили, смеялись и шептались в последний раз… Вот так же и его Тамара скоро, надев нарядное выпускное платье, уйдет в школу, а вернется домой не раньше утреннего солнца.

Летит время, летит быстрее самолета. Сбросить бы годков двадцать да не уезжать отсюда. И посмотреть, что тут произойдет, какая жизнь будет. Но время необратимо. И радуйся, старый казак, тому, что в твоем родном хуторе появились первые десятиклассники, а семиклассников выпущено — не счесть.

Молодые, энергичные, всезнающие. Иногда и хочется с ними поспорить, да чувствуешь, что их знания в механике и в агрономии намного крепче твоих. И все-то законы развития животных и растений они так выдают тебе, будто семечки лузгают.

— Ну, все, что ли? — спросил Зиновий Афиногенович, становясь на подножку грузовика. — Восемнадцать, — пересчитал он вчерашних десятиклассников. — Все в наличии.

Когда машина, урча и отбрасывая из-под широких колес легкую, нетронутую еще пыль, покатила по пробуждающемуся хутору, Зиновий Афиногенович сказал, что сейчас они поедут на курган Евдокима Огнева и там увидят, как солнце выкатываемся из-за гряды. Свежий ветерок лохматил ребячьи чубы и прически девчат, забирался под кофточки и рубашки, настраивал пассажиров на веселый лад.

Миша глядел на старших товарищей, и ему очень хотелось поторопить годы, чтобы скорее вот так же, получив свидетельство об окончании средней школы, встретить солнце на кургане комендора Огнева, а потом уехать в институт, чтобы вернуться оттуда агрономом. Миша уже и поле для себя выбрал. Самое ближнее к лугу, на котором пасут табун. Земля там добрая, ухоженная. Сергей Иванович говорит, что этой бы землице чуть побольше водицы, она бы озоло-тила хутор.

Миша сделает все, чтобы это поле небывалый урожай давало. Только надо заставить время поторопиться.

У подножия кургана грузовик остановился. На вершину поднимались не цепочкой, а раз-вернутым строем, пугая птиц, которые вырывались из густой травы, будто штопор, ввинчивались в небо.

На самой вершине, где кто-то когда-то положил прямо на песчаный холм большой круглый и плоский камень, напоминающий бескозырку, ватага остановилась.

Зиновий Афиногенович повернулся к востоку, теперь уже розовому, и сказал немного грустно и торжественно:

— Дорогие мои сынки и дочки! Вот за то, чтобы над нашими полями вставала такая мирная тихая заря, отдал свою молодую жизнь наш земляк комендор крейсера «Аврора» Евдоким Огнев. Должно вам знать и гордиться тем, что это он по приказу Владимира Ильича Ленина сделал тот самый выстрел из своей пушки, который и был сигналом нашей великой революции.

Зиновий Афиногенович рассказал ребятам, как во все концы России послала партия большевиков своих бойцов помогать устанавливать Советскую власть на местах. В родные края был прислан Огнев. Он создал отряд по борьбе с контрреволюцией. Выступая на митингах и сходках, балтийский моряк говорил казакам о той новой жизни, какой ее видел великий Ленин. Враги люто ненавидели Евдокима. Они тайно собирали силы, чтобы по-воровски, ночью напасть на его отряд. И вот зимой, когда Огнев шел со своими хлопцами в станицу Нагавскую, на этом месте кадеты напали на красногвардейцев. Долго шло сражение. Таял отряд, точно мартовский снег, а беляки все наседали и наседали. Когда в живых осталось несколько израненных бойцов, их схватили и долго и жестоко мучили.

— Вот на каком месте вы стоите, — закончил свой экскурс колхозный парторг. — Святая это земля, ребята. А теперь глядите. — И он протянул руку на восток. Над степным простором, над безмерными массивами хлебов шелковым кумачовым полотнищем алела заря. И вчерашние десятиклассники, не сговариваясь, запели:

— Ну, это мы штыками и картечью проложили для вас путь, — сказал Зиновий Афиногенович. — А вам путь продолжать тракторами и самолетами.