Матс Страндберг - Последняя комета

– Я забыла, что вечер наступает так рано, – говорит она, ступив на причал.

Вроде нервничает, судя по голосу? Я знаю ее не так хорошо и не могу толком понять.

В курсе ли она слухов обо мне? Если да, неужели решилась бы встретиться со мной здесь?

Я спрашиваю себя, надо ли мне подняться и обнять ее, но, по-моему, Люсинде бы это не понравилось. И действительно, она садится так далеко от меня, что еще двое смогли бы поместиться между нами.

– Спасибо, что захотел встретиться со мной, – говорит она и поправляет шапку.

– Я обрадовался, когда ты дала о себе знать. Мы двое ведь знали Тильду лучше всех других.

– Я не знала ее ближе к концу.

– Но ты знала ее гораздо дольше, чем я.

Я многое хочу узнать о Тильде, о многом спросить, но не знаю, как начать.

– Странно, собственно, что мы почти не встречались, – говорю я.

И сразу сожалею о сказанном, поскольку здесь нет ничего странного. И мы оба знаем почему. Я смущаюсь и чувствую себя неловко. До старших классов средней школы у меня плохо получалось разговаривать с людьми. Я всегда немного витал в облаках, анализировал все. Сейчас снова занимаюсь тем же.

– Она снилась мне ночью, – говорю я. – Она стояла посередине комнаты и говорила… 4 га ты делаешь? Неужели думаешь, что они нашли меня? Совсем чокнулся. Я же сказала, что просто возьму паузу.

Люсинда кивает.

– Я тоже постоянно вижу ее во сне, – говорит она. – Когда могу спать.

Комар садиться мне на шею, и я пытаюсь прихлопнуть его. Люсинда вздрагивает. Пытается улыбнуться. Но сейчас я знаю, что она боится.

Она боится меня.

– Некоторые верят, что я убил ее, – говорю я. – Ты знаешь про это?

Она молчит. А другого ответа мне и не требуется.

– Ты тоже так думаешь? – продолжаю я.

– Я не знаю, во что мне верить.

Мое разочарование столь велико, что у меня начинает шуметь в голове.

– Я не убивал ее. Но мои слова не помогут, правильно? Именно так ведь заявлял бы убийца?

Люсинда смотрит в сторону. На ее угловатом лице лежат тени.

Внезапно я вспоминаю один из первых случаев, когда Каролин и Клас позволили мне переночевать у них. В комнате Тильды было темно. Мы расстелили покрывало на полу. Она лежала на моей руке и говорила очень тихо, я с трудом разбирал ее слова: «Я так боюсь, что она умрет, но мы не можем разговаривать об этом. Не можем разговаривать ни о чем больше. Я не могу делиться с ней своими бедами, поскольку мои проблемы сущая ерунда по сравнению с ее, и я не могу рассказывать ни о чем хорошем, ведь… создается ощущение, словно я напоминаю ей обо всем, что она… она никогда не сможет получить». Тогда Тильда впервые плакала при мне. «Ты можешь разговаривать со мной», – сказал я. Она провела пальцами мне под мышкой: «Я знаю. Но она ведь моя лучшая подруга. А ты одна из тем, на которую я хотела бы поболтать с ней».

– Извини, – говорит Люсинда и встает. – Не нужно было…

Телефон выпадает у нее из кармана, и я машинально вытягиваю руку, стараясь поймать его, прежде чем он упадет в воду.

Символ с изображением микрофона заполняет экран. Большие цифры отсчитывают секунды.

Она записывает разговор.

Я не хочу даже смотреть на нее, когда протягиваю ей телефон.

– Ты довольна? – спрашиваю я. – Или мне надо добавить что-то?

Люсинда не отвечает.

– Если ты думаешь, что я убил Тильду, то поступаешь очень глупо, встречаясь со мной один на один.

– Мой папа скоро придет и заберет меня, – отвечает она быстро.

Голос при этом дрожит. И, судя по звуку, у нее от страха пересохло во рту. Я уверен, что она лжет, и мне вспоминается фраза из книги Эммы о Муми-троллях:

«Представьте, как одиноко чувствуют себя те, кого все боятся».

– Лучше тебе поторопиться тогда, – говорю я, по-прежнему не глядя на нее.

Доски вибрируют от ее шагов, и вода под причалом плещется громче. Но внезапно она останавливается:

– Как на самом деле чувствовала себя Тильда?

Я оборачиваюсь. Люсинда сунула руки в карманы толстовки. Смотрит на меня с другой стороны причала.

– Как она чувствовала себя? – переспрашиваю я.

– Да.

«Все такие лицемеры».

– Тебе, пожалуй, нужно было демонстрировать свою заботу, пока она еще была жива, – говорю я.

Мне приятно видеть, как она замирает, словно получив пощечину. Да, у нее рак, но это вовсе не означает, что она святая.

– Ты же знаешь, как все обстояло, – мямлит она еле слышно. – Я болела. Не могла.

– Для Тильды это тоже было нелегко. Ее лучшая подруга умирала от рака и не хотела даже встретиться с ней.