Матс Страндберг - Последняя комета

Сейчас, когда я это пишу, я не вижу в таком поведении ничего хорошего. Но в ту пору я не обращала на подобное внимание. Мне казалось, что все в порядке вещей. Каролин заботилась о дочери, как умела. И там, пожалуй, хватало и плохого, и хорошего. Она подбадривала, помогала, организовывала переезды и проживание, находила деньги. Наверное, я могла даже завидовать, что Тильду так поддерживали домашние. Папа болел за меня тоже, конечно. Приходил на соревнования при любой возможности. Но ему было очень далеко до Каролин.

Тильда порой могла считать ее слишком назойливой. Но она, прежде всего, гордилась своей матерью. И любила ее.

Я, конечно, старалась, как могла, утешить Каролин, но в таких ситуациях никакие слова не помогают. Будь у нее больше времени впереди, она, пожалуй, в конце концов свыклась бы жить со своей печалью, но осталось всего три недели. И от Класа нет никакой подмоги. Наоборот. Они постоянно ссорятся из-за похорон. Он хочет, чтобы на них верховодил священник Истинной церкви. И не желает, чтобы Тильду кремировали. Но морг переполнен. И вряд ли все тела успеют похоронить до 16 сентября.

– Я не хочу, чтобы она лежала в холодильнике и гнила, – сказала Каролин.

И она добилась своего. Тело, которое Тильда столь старательно тренировала, должны были предать огню.

Когда пришла пора уходить, Каролин взяла меня за руку. Она заявила, что не знала, какая кошка пробежала между мной и Тильдой, но что это абсолютно ничего не значило больше, поскольку когда-то нас действительно связывали особые отношения.

А затем она спросила:

– Ты ведь придешь на похороны? – И добавила: – Тильда бы этого хотела.

И я не смогла сказать «нет».

А потом всю дорогу до дома я думала об одном. Конечно, Тильду мог убить абсолютно посторонний человек. Но если это сделал кто-то из ее знакомых, он, вероятно, тоже должен был прийти на похороны.

Я посмотрела новости. Почти сотня погибших и тысячи бездомных после землетрясения в Стамбуле. Авария на неукомплектованной персоналом атомной электростанции в Раджастане. Новые боевые столкновения в Сирии, где люди уже давно жили в ситуации, похожей на апокалипсис.

Мир пока еще существует. Но лично я почти ни на что не в состоянии повлиять. Даже на собственное тело. Но, пожалуй, я сумею найти того, кто убил Тильду.

Мне очень хотелось бы в одном из моих посланий рассказать тебе, что я в чем-то преуспела. Сделала что-то хорошее, важное, прежде чем все закончилось.

Тебе, наверно, интересно, так ли это важно на самом деле? Какую роль это играет для семнадцатилетней девушки, умершей за несколько недель до гибели человечества?

Для всего мира – совсем никакую. Но это важно в моем собственном мире.

Меня не было рядом, пока она была жива. Но сейчас я хочу сделать что-то ради нее.

И мне необходимо выяснить, кто ее убил.

Одетая в черное женщина в белых матерчатых перчатках заворачивает «Мона Лизу» в шелковую ткань. Самая известная в мире картина – хотя я никогда не понимал, чем она так хороша, – гораздо меньше, чем я думал. Женщина рассказывает о том, как ее после облучения поместят в заполненный аргоном футляр из нержавеющей стали, чтобы никакая плесень не смогла появиться внутри. Она показывает другие произведения из Лувра, которые они также попытаются сохранить. С любовью смотрит на безрукую статую Венеры Милосской. Ее вырубили из цельного куска мрамора так, словно она жила там внутри постоянно и скульптор просто помог ей освободиться из каменного плена. Это произошло в Греции более двух тысяч лет назад. Сейчас ее решили снова спрятать среди камней, в алмазной шахте в Сибири. Голос за кадром рассказывает, какая ужасная погода стояла там, когда ее начали разрабатывать в 50-х годах прошлого века. Тогда зимы были настолько холодными, что металл трескался, а солярка замерзала.

– Подумать только, какие страдания люди терпели ради золота и алмазов, – говорит Джудетт. – И все из-за того, что мы по какой-то причине посчитали их ценными, хотя они толком не используются ни для чего. А сейчас вообще никому не нужны.

Она смеется и опустошает свой бокал – уже не первый, кстати. И у нее слегка заплетается язык. Но она права. Я никогда не думал о том, что высокая стоимость золота и камней, по сути, ничем не обоснована с практической точки зрения.

По телевизору тем временем показывают, как на металле лазерным лучом гравируют рассказ об истории человечества. Таким же образом пытаются сохранить наиболее известные произведения поэзии и литературы. Музыку от Баха и Бетховена до Битлс и Бейонсе. Под землей также собираются спрятать двести пятьдесят полнометражных фильмов. Какой-то кинокритик с гордостью рассказывает, что среди них есть две картины Бергмана.