Матс Страндберг - Последняя комета

Я отворачиваюсь с облегчением, поняв, что она тоже не хочет общаться. Я даже не представляю, о чем бы мог говорить с ней. Пот капает на песок, пока я тяну задние мышцы поверхности бедра.

Когда мы с Тильдой сошлись осенью, все только и говорили что о Люсинде. Она как раз узнала свой диагноз. Рак. Весь клуб навещал ее в больнице. Аманда и Элина выложили в Интернет фотографии, где они сидят на краю ее больничной койки. Они называли ее сильной и мужественной. Это очень не нравилось Тильде. По ее мнению, получалось, что Люсинда не была настоящим человеком, а только характером, второстепенной фигурой в их жизни. Красивой и чудесной подругой с трагической судьбой. Чья мать умерла от рака. А отец, сам будучи врачом, все равно не сумел спасти ни свою жену, ни дочь. Но шли месяцы, и прогнозы становились все более расплывчатыми и противоречивыми. В реальной жизни все довольно сложно. Совсем не так, как в кино.

Сейчас прошла, кажется, целая вечность с тех пор, когда кто-то вообще упоминал Люсинду в разговорах.

Я медленно выпрямляюсь, массирую ноги. Слышу лай Бомбома. Повернув голову в его сторону, вижу, что он находится на пути к причалу.

– Бомбом! Иди сюда!

Он притворяется, что не слышит. Хвост энергично колеблется в воздухе, когда он просовывает свою огромную голову под руку Люсинды. Мне становится не по себе, как только я вспоминаю, что нас заставляли надевать маски, когда мы навещали ее в больнице. Она якобы могла умереть от малейшей простуды или инфекции.

Я бегу к причалу. Зову к себе Бомбома. Он смотрит радостно на меня и лижет Люсинду в щеку. Она пытается оттолкнуть его. Я считал, что у собак есть некое шестое чувство относительно больных людей, но моего пса это явно не касается.

Причал качается у меня ногами. Я оттаскиваю Бомбома, который игриво кусает мои пальцы.

– Иди отсюда! – говорю ему строго.

Люсинда, вытирая щеку, недовольно смотрит на меня.

В ее лице появилось что-то странное. Только спустя мгновение я понимаю, что на нем нет бровей. Впалые щеки кажутся белыми как мел при ярком дневном свете. И все равно она выглядит свежее, чем прежде. Кажется более живой.

– Извини, – говорю я. – Я не успел заметить, как он убежал.

– Все нормально.

Ее лопатки проступают сквозь ткань куртки. И сейчас я вижу торчащие из-под тонкой шапки волосы, короткие и пушистые.

Мне очень хочется как можно скорее уйти. Насколько я понимаю, она испытывает такое же желание. И все равно я сижу рядом с ней. Мне необходимо узнать, не натворил ли Бомбом бед.

Он по-прежнему возбужденно топчется на месте позади нас, я оборачиваюсь и приказываю ему лечь. И, как ни странно, он подчиняется. Смотрит обиженно на меня и пыхтит при этом так, что весь причал вибрирует. Я наклоняюсь над водой, споласкиваю лицо и шею и только потом смотрю на Люсинду.

– Ты уверена, что все нормально? – спрашиваю я.

– Было бы хуже, если бы меня лизнул человек.

– Я постараюсь сдержаться.

Шутка явно не удалась, но она слабо улыбается.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я и добавляю после секундного сомнения: – Ты выглядишь бодрее.

– Я закончила принимать цитостатики.

– Что это такое?

– Противораковые препараты.

Я испуганно вздрагиваю, услышав это страшное слово, и мне остается только надеяться, что Люсинда не заметила этого.

– Хотя их так теперь не называют, – добавляет она.

– Ты теперь здорова?

Она косится на меня:

– Нет. Но комета, вероятно, успеет убить меня раньше, чем это сделает рак, и я могу с таким же успехом закончить лечение. Поэтому… ура.

– Извини, – говорю, чувствуя себя полным идиотом. – Я мог догадаться.

– Нет, – отвечает она быстро и смотрит вдаль над водой. – Это мне надо попросить прощения. Я забыла, как люди разговаривают друг с другом.

Мне становится интересно, насколько буквально она имеет это в виду. Насколько одиноко ей было. Она ведь даже не знает, что мы с Тильдой расстались. Что Тильда бросила и меня. Так же она поступила и с Люсиндой.

Только она одна являлась связующим звеном между нами. И я не думаю, что кто-то из нас захочет поговорить о ней сейчас.

Птица пролетает мимо нас в сторону озера так низко, что почти касается крыльями воды.

– А ты? – спрашивает Люсинда. – Как дела у тебя? Что случилось с твоей бровью?

– Я ходил смотреть матч.

– Тогда тебе повезло. Папа трудился в отделении «Скорой помощи» ночью и…

Она замолкает, когда мобильник начинает вибрировать в моем кармане. Я достаю его и вижу, что Тильда наконец ответила на мое послание. И вытираю пальцы о шорты, чтобы суметь прочитать его на экране: