Эмма Донохью - Притяжение звезд

На лестничной площадке мое внимание привлек вчерашний плакат:

ЕСЛИ УМЕРЕТЬ НЕ ХОТИТЕ, НА РАБОТУ НЕ ХОДИТЕ!

Захотелось сорвать его, но, вероятно, подобное поведение было непозволительным для медсестры и приравнивалось к государственной измене.

Да они же все равно умрут, злобно шептала я, умрут в своих постелях, на своих кухнях, даже если будут исправно съедать по луковице в день. Умрут в трамвае. Или упадут на улице, если уж костлявая решит их забрать. Можно винить в этом микробов, или непогребенные трупы, или прах с полей сражений, или внезапные циклоны, или Господа. Можно винить в этом звезды. Но только не вините мертвых, потому что никто из них не желал такого себе.

Спустившись в подвальную столовую, мы с Брайди встали в очередь за овсянкой.

Сосиску она не захотела; казалось, она изрядно подкрепилась утренним хохотом.

– А что самое худшее может с тобой произойти, – спросила я шепотом, – если ты никогда не вернешься в дом матушки настоятельницы?

– И куда же мне идти, Джулия?

У меня возникла идея. Мне захотелось, чтобы сегодня она пошла со мной домой и познакомилась с Тимом. Но как это будет выглядеть – не слишком безрассудно или безумно? К тому же я не могла решить, как сформулировать приглашение: слова умирали на моих губах.

– Я вот о чем подумала… – начала я.

– Ого! Ну ты ранняя пташка!

Глэдис! Я уставилась на старую приятельницу из офтальмологии и отоларингологии.

– Ага, – только и смогла я выдавить.

– Держишь хвост трубой? – поинтересовалась она.

– Стараюсь.

Глэдис слегка нахмурилась, точно почуяла, что я сегодня какая-то не такая. Она неторопливо пила кофе. И даже не взглянула на стоявшую рядом со мной девушку в стоптанных туфлях; ей и в голову прийти не могло, что Брайди Суини хоть что-то для меня значила.

Очередь перед нами поредела.

Я сделала два шага вперед и помахала Глэдис.

– Пока-пока!

Когда она ушла, я подумала, как мне нужно было представить ей Брайди. И что бы подумала Глэдис, если бы увидела нас целующимися на крыше. Более того, что бы она сделала?

Я отдалилась от прежней жизни и уже не была уверена, что когда-то вернусь к ней.

Когда мы с Брайди вместе вошли в нашу палату, сидевшая за рабочим столом сестра Люк строго на нас посмотрела. Ей не нравилось, что мы подружились, и она этого не скрывала.

– Ну что, надеюсь, вы обе хорошо отдохнули? – спросила сестра Люк.

Я заверила ее, что да. Если она не была в курсе, что спальню для медсестер закрыли, я не собиралась ей об этом сообщать.

В крохотном помещении терпко пахло эвкалиптом. Онор Уайт, которой сестра Люк устроила ингаляцию эвкалиптовым паром, не было видно за завесой из простыней, но я слышала ее надсадный кашель. Ее малыш лежал в колыбели, дрыгая спеленатыми ножками. Сестра Люк сообщила, что он охотно высосал две первые в его жизни бутылочки.

Я не могла не отдать монахине должное: ее предрассудки не мешали ей обихаживать пациентов.

Брайди налила себе полный стакан кипяченой воды из кувшина и залпом выпила. После чего принялась прибираться в палате, как многоопытная санитарка.

– Сегодня я выписываюсь, медсестра! – сообщила мне Делия Гарретт.

– Правда?

– Заходила доктор Линн, говорит, мне лучше отлеживаться дома.

Это противоречило протоколу, но я не стала возражать, учитывая нынешнюю ситуацию в больнице. Гарретты вполне могли позволить себе нанять частную сиделку, при том что для большинства наших пациентов пребывание в больнице было единственной возможностью получить сносный уход.

– Отец Ксавье вчера вечером уже ушел, – сказала сестра Люк, – а сейчас присутствует на похоронах, но я постараюсь найти кого-нибудь, кто мог бы покрестить этого малыша.

Кивок в сторону младенца Уайта.

Как только монахиня вышла из палаты, я встретилась взглядом с Брайди. На ее губах сияла улыбка.

– И что теперь? – спросила она.

Онор Уайт раскраснелась после паровой ингаляции. Я решила, что с нее хватит.

Я обтерла ей лицо холодной влажной салфеткой.

– Вам стало полегче, миссис Уайт?

В ответ она только забормотала очередную молитву. Я проверила ее нагрудный бандаж. Едва влажный. Молоко у нее еще не пришло. Я ослабила повязку, чтобы та не сдерживала ее свистящего дыхания.

– Брайди, сделай, пожалуйста, миссис Уайт горячего лимонаду, пока я осматриваю миссис О’Рахилли!

Молоденькая мать кормила свою дочку, чья головка уже начала скругляться. Лицо Мэри О’Рахилли выражало безмятежность, а пустой поднос рядом с ней свидетельствовал, что она хорошо поела. Но мой взгляд невольно остановился на покрывавших ее запястья темных пятнах – синяках.