Эмма Донохью - Притяжение звезд

Наконец моя ладонь уловила знакомое ощущение: матка начала сокращаться. Кровотечение прекратилось. Теперь не нужно было давать ей настойку спорыньи или затыкать ее комком марли. Все кончилось, и я не потеряла мать.

– Кто здесь главный?

Я вздрогнула и обернулась, почему-то почувствовав себя виноватой.

Незнакомка в черном. Должно быть, та самая доктор Линн. Высокий воротничок, галстук – как у мужчины, но в простой юбке, без сестринского фартука. На вид ей было сколько – за сорок? Длинные (с проседью) волосы, завитые и собранные сзади в локоны. Это была та дама в мехах, которую я раньше увидела в окне.

Она внимательно смотрела на нас с Брайди, перемазанных кровью, стоявших возле развороченной Делии Гарретт. Потом перевела взгляд на пустую колыбель. Потом повернулась и заметила прикрытый простынкой таз.

Завершив под тихие всхлипывания Делии Гарретт свой краткий отчет, я заметила, что за окном смеркалось: осеннее солнце начало закатываться. Я подошла к выключателю и зажгла яркую потолочную лампу.

– Спасибо, сестра.

Доктор Линн не произнесла еще ни одного укоризненного слова.

Я была смущена видом своих окровавленных манжет, которые уже стали коричневыми. Отстегнув, я бросила их в корзину с грязным бельем, обмыла руки и нашла пару чистых манжет.

Брайди после бурных событий последнего часа жалась в уголке с отрешенным видом.

Подняв очочки на переносицу, доктор Линн изучила медицинскую карту Делии Гарретт, потом что-то дописала внизу.

Я понимала, что от последствий неудачных родов никуда не деться, но мне не хотелось оказаться между врачом и пациенткой. Во всяком случае, я могла лишь отодвинуть от кровати пустую колыбель, которая торчала там как немой укор мне. Я подкатила ее – одно колесико скрипело – к рабочему столу старшей медсестры отделения (сегодня это был мой стол, и я была ответственна за все, здесь происходившее).

– Соболезную вашей утрате, миссис Гарретт, – сказала доктор Линн.

Всхлип.

(Разве я виновата в том, что она родила мертвого ребенка? Мне не хватало воздуха, я мечтала как можно скорее выбежать из душной палаты.)

– Судя по внешним признакам, сердце у вашей дочурки перестало биться несколько часов назад, скорее всего, по причине вашей инфлюэнцы.

Из слов врача следовало, что ребенок умер вовсе не по моей вине. Но я все равно пала духом при мысли, что утром, покуда Делия Гарретт превозмогала боль, листала свой журнал, дремала и поедала украденную сосиску, ее младенец уже погиб.

– Но другой врач… доктор Прендергаст… уверял, что мое состояние хорошее, – произнесла Делия Гарретт.

Доктор Линн печально кивнула.

– Мы установили, что инфлюэнца даже в слабой форме представляет опасность для плода или может вызвать преждевременные роды.

Снова рыдания.

– Я бы не смогла спасти вашу дочь, даже если бы находилась здесь, – продолжала доктор Линн тихим голосом, – но тем не менее вам нельзя было рожать в отсутствие врача. А теперь вам надо поспать, пока мы будем вас мыть.

Плачущая мать никак на это не отреагировала.

Доктор Линн обернулась ко мне, но я уже достала банку с хлороформом.

Покуда доктор дезинфицировала свои узловатые пальцы, я прижала к спутанным волосам Делии Гарретт толстую маску и накапала анестетик. В считаные секунды пациентка уснула.

– Прошу прощения, сестра, – пробормотала доктор Линн. – Телеграмма из канцелярии главного врача сегодня утром шла до меня несколько часов, я была не дома, а во временной клинике для больных инфлюэнцей, которую организовала.

Эта дама в дорогих мехах, подумала я, ни дать ни взять – сердобольная благодетельница. Впрочем, нет, вид у нее был достаточно серьезный, и скорее всего, помощь больным была для нее истинной страстью. К тому же я чуть не забыла, что она была еще и активной участницей восстания – и ее депортировали из страны за участие в вооруженном мятеже, хотя по ней этого никак нельзя было сказать. Я не понимала, что за птица эта доктор Линн. И кроме того, по какой причине опытный врач общей практики вроде нее стал бы временно замещать акушера?

Я вымыла руки, сняла с полки поднос с инструментами, вставила длинную изогнутую иглу в иглодержатель и вдела в нее хирургическую нить.

Доктор Линн раздвинула Делии Гарретт колени и осторожно ощупала пальцами разрывы.

– Боже мой, большая голова ребенка нанесла такие увечья – и все напрасно.

Я невольно подумала: есть ли у нее вообще опыт в том, что она сейчас собиралась делать?