Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

Азаров и дальше готов был размышлять на эту тему, но потом мыслей прервало появление Софьи Георгиевны. На ее лице было написано предельное возмущение.

— Как вы могли так поступить с Виталием, Алексей? — едва перешагнув порог комнаты Азарова, воскликнула она. — Вот уж от кого, так это от вас не ожидала ничего подобного.

— Что с ним? — спросил Азаров.

— У него рана на голове. Вытекло много крови. Я крайне возмущена вашим поведением. Вы обязаны перед ним извиниться.

— Извиняться перед ним не собираюсь. Вы бы лучше спросили вашего сына, почему я так поступил.

— И почему?

— Он едва не изнасиловал Соланж.

— Это наглая ложь, Алексей!

— Когда я вбежал в комнату, он лежал на Соланж, а она звала на помощь. Я услышал ее крик и помчался к ней. В тот момент я даже не знал, что она сюда переселилась. Просто я услышал, как кто-то зовет на помощь.

Что-то изменилось в лице Софьи Георгиевны. Она уже не так враждебно смотрела на Азарова.

— Неужели все так и было? — неуверенно спросила она.

— Спросите у Соланж. Если мне не верите, ей-то доверяете?

— Доверяю, — пробормотала женщина.

— Пойдемте вместе, благо она совсем рядом.

— Не надо. — Софья Георгиевна обессиленная, опустилась на стул. — Я знаю, вы не станете обманывать. Так все и было. — Она вдруг закрыла лицо руками.

Ему стало жалко ее. Он подошел к ней и положил руку на плечо.

— Успокойтесь, бывают ситуации и похуже.

Софья Георгиевна открыла лицо и в упор посмотрела на Азарова.

— Алексей, вы не понимаете, я давно переживаю за него. Я вижу, что он идет не туда. Но ничего не могу поделать. Михаил ему во всем потакает. Вы не знаете, но у него уже были случаи, когда он приставал к девушкам. Однажды даже завели уголовное дело. Но Миша задействовал свои связи и заставил взять обратно заявление. — Она вдруг испуганно прикрыла рот. — Напрасно я вам это сказала, мы тогда решили никогда и никому об этом не говорить.

— Не беспокойтесь, Софья, я не стану этот факт использовать и кому-то о нем рассказывать.

— Алексей, я вас очень прошу. Но что мне теперь делать с Виталиком, не представляю.

— Не знаю, — честно ответил Азаров. — Я тоже часто не представляю, что мне делать со своим сыном.

— Ростик совсем другой, хотя я понимаю вашу тревогу. Но при этом завидую вам, не у каждого такой сын.

— Иногда не знаешь, что лучше, — грустно усмехнулся Азаров. — Как вы думаете, почему Соланж ушла от Святослава?

— Я тоже об этом думала, — призналась Софья Георгиевна.

— Ваша версия?

Софья Георгиевна задумалась.

— Мне кажется, они очень разные. Святослав ни во что не верит, или точнее, во всем разуверился. Даже в своем таланте. Я это иногда ясно вижу. А она надеется, что что-то еще можно изменить. И ее тянет к другим людям. — Софья Георгиевна многозначительно посмотрела на Азарова.

— Вы так думаете?

— Такое у меня создалось впечатление. Возможно, я ошибаюсь. Я все же не психолог.

— Да нет, вы все верно изложили. Впрочем, это уже не важно.

— Что не важно? — не поняла Софья Георгиевна.

— Это тоже не важно, — на мгновение улыбнулся Азаров. — Мне жаль, что все так получилось с Виталием.

— Мне жаль еще сильней, — опустила голову Софья Георгиевна. Она встала и направилась к двери. — Извините меня за него, — сказала она, остановившись. — Нет, за нас.

Сначала Святослав почти не почувствовал огорчению из-за ухода любовницы. Он был так разозлен, что злость блокировала все другие ощущения. Но прошло совсем немного времени, и внезапно им завладела самая настоящая тоска. Это было так странно, что поначалу он даже в это не поверил. Он был уверен, что давно и навсегда расстался с этим чувством. А тут оно такой силы, да еще из-за женщины. Только этого ему и не хватает.

Да, он знал, что любит Соланж, что она приносит ему бездну наслаждения. До нее у него было много женщин, но когда он ее встретил, то все остальные представительницы прекрасного пола перестали его волновать. Ну, почти перестали, если быть уж до конца честным. Раньше он изменял своим возлюбленным, и не считал это каким-то безнравственным поступком. Ну, переспал мимоходом с еще одной, ни у кого от этого не убудет. А вот за время его отношений с Соланж ни одной измены. И не потому, что он считал в данном случае это недопустимым, а потому что элементарно не тянуло на подобные свершения.

Святослав признавался себе — ему хватает ее одной. Он даже испытывал определенное смущение перед самим собой от такой верности, но поведения не менял. Более того, даже гордился тем, что неожиданно для себя оказался способным сохранять моногамию. До встречи с ней такая мысль даже не приходила ему в голову, а если бы пришла тут же была с позором из нее изгнана, как грешник из рая.