Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Все пройдет нормально. Обещаю. — Азаров продолжал обнимать француженку, она же этому никак не противилась.

Внезапно она подняла голову и посмотрела ему в лицо.

— Когда же будет съемка? — спросила Соланж.

— Сразу после обеда, — сообщил Азаров.

— Но обед уже совсем скоро! — воскликнула француженка. — Мне же надо привести себя в порядок. Я пойду.

Азаров убрал руки с ее плеч.

— Да, конечно, Соланж, идите. И главное, не волнуйтесь.

— Я постараюсь, — пообещала француженка.

Она встала и быстро направилась к выходу. Азарову показалось, что она смущена. Машинально он положил руку себе на грудь и вдруг ощутил, как учащенно бьется сердце.

Едва Соланж вошла в комнату, как к ней тут же подскочил Святослав.

— Ты где была? — спросил он. — Опять у него?

— Да, а что? — удивленно посмотрела она на режиссера. — Ты чем так обеспокоен?

— Хотел бы узнать, чем вы там занимались?

— Разговаривали о предстоящей съемке его передачи. Она начнется сразу после обеда. Тебя-то, почему это так волнует?

— Откажись.

— С какой стати?

— Это не безопасно.

— Не вижу, в чем может быть опасность?

— Не видишь, потому что не понимаешь, в какой стране ты находишься.

— И в какой? Просвети.

— Тут может случиться все, что угодно.

— В любой стране может случиться все, что угодно.

— Нет, не в любой. Здесь могут убить любого, кто критикует власть, кого она посчитает опасным для себя.

— Какую опасность я могу представлять для вашей власти. Я всего лишь актриса. Ей на меня глубоко наплевать.

— На тебя наплевать, а вот на Алексея совсем не наплевать. Он считается самым опасным и влиятельным оппозиционером нынешнего режима. И все, кто сотрудничают, поддерживают его, автоматически зачисляются в его врагов.

— Я иностранка, они не посмеют меня тронуть.

Святослав едко рассмеялся.

— Плевать они на это хотели. Наоборот, в каком-то смысле ты представляешь для них большую угрозу, чем Азаров.

— Я? — изумилась Соланж. — Да ты с ума сошел.

— Ты не представляешь их логики.

— И что за логика?

— Они сочтут, что ты станешь вредить им за границей. И просто тебя не выпустят.

— Если они попытаются меня задержать, я устрою международный скандал. Или ты запамятовал, что я известная актриса.

— Помню, Соланж, очень даже хорошо помню, — усмехнулся Святослав. — Они, конечно, тебя выпустят, вот только в каком виде.

— На что ты намекаешь? — подозрительно посмотрела она на него.

— Да я и не намекаю, могу сказать прямым текстом — они выпустят тебя в гробу для захоронения в горячо любимой тобой Франции. Или в любом другом месте. А твою смерть спишут на естественные причины. От чего бы ты хотела умереть?

Несколько мгновений Соланж молчала, собираюсь с мыслями.

— Этого не может быть, на такое злодейство они не посмеют пойти, — сказала она.

— Еще как посмеют. Скольких они уже отправили на тот свет и в России и за рубежом. Могу назвать много имен.

— Не надо, — после короткой паузы отказалась француженка. — Я помню, по крайней мере, некоторые имена.

— Тем лучше, — снова усмехнулся Святослав. — Надеюсь, я тебя убедил.

— В чем?

— Не участвовать в шоу Алексея.

— Это совсем не шоу, — возразила Соланж. — Я специально смотрела на ютюбе, его передачи смотрят по всему миру.

— Не шоу, так не шоу, — согласился Святослав. — Какая, в сущности, разница. Главное, чтобы ты понимала, чем тебе это грозит и пока не поздно отказалась участвовать.

— Вот не предполагала, что ты станешь так настойчиво отговаривать меня.

— Я пекусь о твоей безопасности.

— Только ли о ней?

— И о чем же еще?

— Мне кажется, ты ревнуешь меня к нему.

— Глупости! — фыркнул Святослав.

— Ой, ли. Я давно заметила.

— И что же ты заметила?

— Ты всегда уверял и меня и других, что ты за свободные отношения, что каждый не должен навязывать другому свою волю, а уважать его решения. На самом деле, ты очень даже ревнив. Я видела проявления твоей ревности неоднократно. Говорить гораздо легче, чем быть таким на деле. Разве не так?

— Не так, — нахмурился Святослав. — Я всегда стараюсь, чтобы мои слова и дела не расходились.

— Возможно, стараешься, другой вопрос — получается ли?

— Соланж, мы сейчас говорим не о том.

— Кто знает.

— Ты откажешься от участия в программе Алексея?

— Нет. Я не дам себя запугать, ни тебе, ни кому-то другому. Я привыкла везде говорить то, что считаю нужным.

— Ты можешь об этом пожалеть.