Игорь Рыбинский - Графиня Монте Карло

— А жена? — спросила Аня.

— Знаю только, что она в Штатах, сын с нею не живет — он в Европе. Теперь пытаюсь его отыскать — единственный близкий человек на всем белом свете. Был еще Константин Иванович, но…

Радецкий посмотрел на Аню:

— Теперь, слава Богу, Вы появились.

За окном сверкнула молния и сразу же громыхнула. Первые тяжелые капли дождя ударили в окна. Мир раскололся еще раз, и уже гроза швырнула на дом и на деревья парка целые потоки ливня.

В комнату вошел Саша. Посмотрел в сторону гостей, которых наверняка видел ранее, а теперь просто проверял их реакцию на знакомство с Аней. Но мужчины сидели притихшие. И тогда Саша улыбнулся:

— Там пришел некий господин Кухарский, который уверяет, что он деловой партнер Вашего дедушки.

— Пошлите господина Кухарского к деловому партнеру его бабушки!

Вася Толстый нагрянул совершенно неожиданно. Тихо подкатил к офису и в тот самый момент, когда Филипп выходил из него, решив некоторое время не появляться на людях. Хотя ни в какое подполье он не собирался и за границу убегать тоже. Зачем, когда заграница — вот она — в особняке на Каменном острове. Кухарский дважды пытался прорваться к графине Оливетти, но ему отвечали что-то невразумительное: мол, она принять не может, у госпожи графини важные деловые встречи. Филипп, еле сдерживаясь от злости, улыбался, уверял, что он тоже деловой партнер, но охранники отвечали ему в переговорное устройство:

— Указаний на Ваш счет никаких нет.

Кухарский косился на видеоглазок камеры наблюдения, но тем, кто разглядывал его на экранах своих мониторов, не было никакого дела до страдальческого лица Филиппа.

Во второй раз все же приняли записку, которую он настрочил на листке, вырванном из ежедневника:

«Госпожа графиня, Вы могли видеть меня в Париже. Отель «Шератон», если помните. А я не могу забыть наших случайных встреч. Умоляю, уделите мне пять минут, две — хотя бы одну: я просто хочу снять груз с души, сказать Вам всего три слова, а потом бросить сердце к Вашим ногам.

По-английски это звучало, конечно же, интересней. Да и почерк у Филиппа получился очень красивый, хотя и несколько взволнованный.

Но ответа не было даже на словах, не говоря уже о каком-нибудь, пусть самом маленьком — в одну строчку послании. Надо действовать еще решительнее, и потому Кухарский решил поставить «мерседес» у стальных ворот резиденции и ждать. Ждать, когда она заметит его или когда охрана будет требовать убраться, а он упрется, ему будут крутить руки, а он крикнет по-итальянски: «Ти амо!»

Филипп вышел из офиса, а тут так некстати подкатил Вася Толстый. Двое бритоголовых молодцев с холодными глазами выросли словно из-под земли:

— Садись в машину!

Куда деваться? И Кухарский пролез в открытую перед ним дверь автомобиля.

— Ну че, Филя, — прохрипел Вася Толстый, — кинуть меня решил?

— Да я…, — хотел было возразить Кухарский, пытаясь изобразить честный взгляд и посмотреть в лицо огромного человека, но смутился.

Нет, на самом деле он испугался.

— Ты че, Пятачок Винипушный, — придвинулся к нему Вася, — за лоха меня держишь или думаешь, что я типа такой сладкий, что…?

Филипп вскинул руку и взглянул на часы.

— Ты че, рожа свинячья, деловой что ли?

Кухарский даже не вздрогнул: кто он такой, этот бандит, чтобы его бояться? Он может вопить сколько угодно, но сегодня же Пал Палыч позвонит кому следует: ведь есть же, в конце концов, милиция, есть люди в бронежилетах, в касках, а главное, с автоматами в руках.

— Я как раз еду решать вопросы по поводу отдачи Вам долга. Через пару недель я получу кредит и тогда рассчитаюсь с процентами. Но может через двадцать дней. Это крайний срок.

Кухарский снова поглядел на свои часы.

— Какие две недели? — заорал Вася Толстый.

Но тут же замолчал, глядя на запястье, вернее, на часы Кухарского.

— Где котлы брал?

— Что? — не понял Филипп. — А, Вы о часах. Во Франции купил.

— Только не надо мне мозги парить, — прошипел Толстый, — это мои котлы. Сымай и покажи мне номер — должен заканчиваться на три шестерки. Ты же у меня их спер!

Спина у Кухарского похолодела — номер часов он знал хорошо.

— И ручка «Паркер» моя! — заорал огромный человек, хватая Филиппа за нагрудный карман. — Да если б ты у меня пуговицу с пиджака увел, я бы тебя и тогда урыл, а ты, рожа поросячья, мои любимые вещи на себе таскаешь?

— Их мне Папа Карло на свадьбу подарил! — соврал Филипп.