Дебора Леви - Человек, который видел все [litres]

– Если бы наша дача была сделана из шоколада, – улыбнулась она, – я могла бы весь дом проглотить, и все равно ни на грамм не поправилась бы.

Мать Луны, все еще одержимая страхом после смерти старшей дочери, постоянно пичкала ее едой.

– А теперь, Сол, давай слушать «Битлз». – Луна указала на проигрыватель, который в свой прошлый приезд на дачу я не заметил. Он стоял на стуле в другой части комнаты и с одного бока был перемотан бежевой изолентой. Свою любимую пластинку «Эбби-Роуд» Луна хранила в кухонном шкафчике завернутой в полотенце. Сейчас она развернула ее, с тоской уставилась на обложку, а затем по очереди перецеловала Джона, Пола, Ринго и Джорджа. И в конце снова Ринго. Два… Три раза. Легко касаясь губами обложки.

– Ринго тебе нравится больше всех?

– Ага. У него такой милый нос. Совсем как у тебя, Сол!

Луна метнулась к проигрывателю и очень бережно, будто бы держала в руках что-то бесконечно хрупкое и ценное, вытащила виниловую пластинку из конверта. День клонился к закату. За окнами над садом Вальтера ярко светило солнце. Мне хорошо были видны яркие пластиковые фигурки садовых гномов, очевидно пользовавшиеся большой популярностью среди владельцев дач, но ни одного ягуара вроде бы между ними не бродило. По крайней мере, пока.

Мы прослушали альбом «Эбби-Роуд» с начала до конца. Луна дважды включала «Come Together» и трижды «She Came In Through the Bathroom Window». Мы танцевали и даже придумали в процессе идиотское, но очень смешное движение руками. Ринго стучал на барабанах, а мы крутили бедрами и мотали головами в такт. Я сказал Луне, что у меня от всего происходящего даже разыгралась ностальгия по Лондону. А она ответила: «О да, мне бы хотелось побывать в Лондоне. Но больше всего я мечтаю попасть в Ливерпуль, чтобы своими глазами увидеть Пенни-лэйн».

Болтая со мной, Луна одновременно расплетала косу, и вскоре волосы рассыпались по плечам, окутав ее до талии. В такой копне легко мог бы притаиться детеныш ягуара. Похоже, Луна что-то задумала. Она сбросила остроносые битловские ботильоны, велела мне найти стул и поставить его в центре комнаты. Расчищая для нее пространство, я сдвинул в сторону старые сапоги, о которые споткнулся в прошлый раз, бутылку из-под шнапса, который выпили мы с Вальтером, и спичечный коробок с прахом отца, который я зачем-то оставил на полу возле сапог, а после забыл забрать. Теперь я сунул его в карман куртки.

– Смотри, Сол, смотри на меня!

Луна влезла на стул и раскинула в стороны руки, будто собираясь взлететь. Затем сделала глубокий вдох и, не опуская рук, запела «Пенни-лэйн». Голос у нее оказался высокий и сильный, и, поскольку английские слова она выговаривала с заметным немецким акцентом, получалось даже более трогательно, чем в оригинале. Одну строчку она пропела по-немецки, но перевод показался мне не слишком удачным.

«Die schöne Krankenschwester verkauft Mohnblüten von ihrem Tablett».

Дословно это означало что-то вроде: «Красавица-медсестра продает с лотка свежие маки». Я не стал объяснять Луне, что маки, о которых шла речь в песне, были бумажными. Что это символ антивоенного движения, созданный в память о крови, пролитой ранеными и убитыми солдатами на полях Фландрии. Луна все пела, мне же вдруг показалось, что на улице кто-то рычит. Не возле дома, а где-то в отдалении, но слышно было достаточно хорошо. Вдоль позвоночника пробежала дрожь. Луна закончила петь, опустила руки, спрыгнула со стула и раскланялась. А я зааплодировал.

– Я точно знаю, меня бы взяли на работу в Ливерпульскую больницу.

Больше всего на свете, призналась мне Луна, она мечтает обрести свободу.

– Я всего боюсь. – Она кивнула на тикавшие на стене часы. – И этому нет конца. Я в ужасе с утра до ночи и с ночи до утра. Когда становится совсем невмоготу, я начинаю петь. – Потом она извинилась за то, что изводила меня из-за забытых ананасов. – Если честно, я вообще ананасы не очень люблю, больше сироп. И мы очень рады, что ты к нам приехал. Ты привнес в нашу жизнь что-то очень милое. Здорово было с тобой подружиться, мы будем скучать, когда ты уедешь. Хочешь посмотреть, как я танцую?

– Да.

Постепенно я начинал понимать, что Луна использует все доступные способы, чтобы сбежать от реальности.

Она бросилась за балетными туфлями, что лежали наготове под столом с аккуратно расправленными завязками, будто бы Луна предлагала станцевать каждому, кто попадал к ним на дачу. На этот раз мне было велено отодвинуть три стула, корзинку, в которой лежали два пучка увядшего ревеня, сумку, набитую пустыми стеклянными банками, и убрать с пола коврик.