Дебора Леви - Человек, который видел все [litres]

– Вот послушай, Сол. Французский математик Анри Пуанкаре называл работы Кантора «тяжелым недугом, отвратительной болезнью, от которой математика когда-нибудь излечится».

Кажется, она зачитала мне отрывок из своей диссертации.

– А умер Кантор в психиатрической клинике, в Германии.

– А где именно в Германии, Сэнви?

– В Галле. Это между Берлином и Гёттингеном. Еще в Галле родился Гендель. И поэт Гейне. Ты там где-то поблизости?

– Нет.

– В десятом веке в Галле добывали соль. А Кантор незадолго до смерти работал над проблемой континуума.

– Сэнви, как там Дженнифер?

– О, прекрасно.

В трубке что-то щелкнуло. Сначала громко, потом тише – еще два раза. И мне пришло в голову, что звонок в Британию могут прослушивать. Что кто-то сейчас следит за нашей болтовней о Георге Канторе и бесконечности.

– Сэнви, ты еще тут?

– Ага.

– Слушай, передай, пожалуйста, Дженнифер, что ей обязательно нужно приехать в ГДР и увидеть все местные достижения своими глазами. Здесь совсем нет безработицы, доступное жилье, у мужчин и женщин равные зарплаты, бесплатное образование и универсальная медицинская страховка. Уверен, что такие великие успехи навсегда останутся на страницах истории.

В трубке стало тихо. Наверное, Сэнви отошла налить им с Дженнифер чая, мысленно деля ноль на три.

В голове у меня все громче стрекотала пишущая машинка. Я слышал, как клавиши колотятся о заправленный в каретку тонкий листок бумаги. Это сводило меня с ума, и я намеренно соорудил в мозгу очередное мыслепреступление, чтобы невидимый машинист его записал. Ладно, – сказал я ему, – я сам помогу тебе закончить донос. Напиши, что ГДР падет из-за того, что стоящие у власти авторитарные старики давят на людей слишком сильно. Старики вроде моего отца, те, что любят возводить стены. Им это кажется доказательством их мужественности. Но я-то перепрыгнул через стену моего отца и благополучно приземлился с той стороны. Не попался сторожевым собакам, не подорвался на мине, не налетел на охрану и не поранился о колючую проволоку. Никакие препоны из тех, что он создавал, чтобы вечно держать меня на привязи, мне не помешали.

Отец сидел на стуле возле телефона.

– Ты умер, – прошептал я.

– Пока нет, – рассмеялся он.

Изо рта у него пахло рыбными консервами.

В выходные я согласился съездить на дачу вместе с Луной.

Оставаться с ней наедине на целый день и целую ночь ужасно не хотелось, но, после того как я забыл привезти ананасы, отказаться было неудобно. У Луны было множество фобий, начиная от персиков и заканчивая ягуарами, но зато крови она совсем не боялась, ведь по работе имела с ней дело целый день. Вот почему она заметила пятна на моем пиджаке на том снимке с Эбби-роуд. Пока я заваривал себе чай, а ей кофе, Луна прочла мне целую лекцию о крови. Рассказала, что кровь, будто самая надежная в мире транспортная система, доставляет в клетки нашего организма кислород и питательные вещества, а взамен вывозит отходы жизнедеятельности.

Я покосился на небольшой пакет с грибами, которые в прошлый раз собрали мы с Вальтером. Их было немного, потому что целоваться оказалось куда увлекательнее, чем бродить по лесу. Когда мы вернулись, Вальтер повесил пакет на торчавший из стены крючок.

– В твоем теле, Сол, – продолжала Луна, – курсирует около пяти литров крови. Когда в организм попадает инфекция, с ней борются белые кровяные тельца. Сдав всего пол-литра крови, ты можешь спасти три человеческих жизни.

Свои длинные волосы Луна заплела в косу, свернула ее на макушке и заколола шпильками. На ногах у нее красовались новые черные остроносые ботильоны в стиле тех, что носили «Битлз». Луне они ужасно нравились, хоть и были велики ей размера на два. Это Райнер подарил ей на день рождения. Довольно забавно было слушать лекцию о кровообращении от медсестры в битловских сапогах и с прической как у балерины. Балетом Луна занималась с четырех лет, брала уроки у пожилой русской дамы, которая некогда руководила в Москве танцевальной студией. А вот чай она не любила. Я заварил себе пакетик из тех, что привез с собой. Луна взяла мою кружку, отхлебнула мой «английский чай» и скривилась с явным отвращением.

– Воняет лошадиной мочой. Раз ты все время пьешь чай, наверное, его-то ты не забыл в багаж положить? Можно я возьму пару пакетиков – угощу соседа?

– Бери всю пачку. – Я сердито сунул ей в руки коробку чая. Мне изрядно надоело мучиться чувством вины из-за того, что я забыл купить эти чертовы ананасы. Луна определенно была полоумная. Вопила при виде персиков, зато обожала кровь и группу «Битлз». Она всыпала в кофе пять ложек сахара, а затем залпом осушила кружку.