Оксана Васякина - Рана

Также есть картины, на которых Агата стыдливо прикрывает изувеченную грудь окровавленной полой одеяния. Эти изображения точнее всего передают состояние измученной женщины. Это темные полотна, они вызывают отвращение и жалость. Как если бы я наткнулась на окровавленную тряпку в ворохе мусора. Насколько эти изображения ужасны, настолько они и притягательны. Когда ты видишь что-то страшное, ты не можешь оторвать глаз. Ты хочешь смотреть и испытывать плотский ужас все сильнее и сильнее.

В целомудренной православной традиции Агату, то есть Агафью, изображают без анатомических особенностей пыток. Она обычная мученица и чудотворница. В детском мультике про святую Агафью ее пытают спиной к смотрящим, но в темнице Агафья стоит лицом и на ее платье видны бурые кровавые разводы.

Мама умерла восемнадцатого февраля, в день памяти святой Агафьи. А сицилийцы любят Агату за ее способность спасать от огня. Они выносили мощи Агаты во времена извержений вулканов и спасались. Я кремировала маму через два дня после ее смерти. В капсуле с ее прахом остались недогоревшие фрагменты костей, я слышала, как они постукивали о плотный пластик, когда вертела капсулу в руках. Печка волгоградского крематория не такая хорошая, как обещали в видеоролике: она не смогла сжечь в однородный прах небольшое мамино тело. Я думаю, что этот кусочек – ее бедренная кость или фрагмент черепа. Мне даже хотелось вскрыть капсулу и посмотреть, что же это за маленькая твердая косточка не далась огню. Но так делать неприлично, нельзя тревожить прах. Я только иногда вытаскивала капсулу из урны и двигала ею, как большим черным маракасом. Этот звук успокаивал меня.

Моя тетка сказала, что мне следует пойти к нотариусу, чтобы оформить квартиру на себя. Я решила это сделать на следующий день после прощания и пришла в контору с кожаными диванами. Секретарша сказала, что контора работает до четырех, а я пришла за пятнадцать минут до закрытия, но она все равно может проводить меня к нотариусу, чтобы я задала все вопросы.

Нотариус спросила меня, когда умерла моя мама, прошло ли полгода. Я ответила, что мама умерла два дня назад. В кабинете стало тихо, секретарши, нотариус и несколько посетителей, которые сидели в очереди на выдачу документов, затихли и посмотрели на меня. Я была ужасной дочерью, которая сразу после смерти матери прискакала в нотариальную контору оформлять наследство.

Мне не было неловко. Нотариус сказала, что нужно пойти в «Мои документы» и выписать маму из квартиры. В «Моих документах» не было ксерокса, и сотрудница попросила принести ксерокопию свидетельства о смерти, которую можно было сделать в киоске у автобусной остановки.

Но облепленный объявлениями о покупке квартир и найме на работу киоск был закрыт. Автор объявления обещал шестьдесят тысяч в неделю. Где это видано, подумала я, чтобы в маленьком южном городе платили за неквалифицированный труд по шестьдесят тысяч в неделю. Врут. Или что-то незаконное, подумала я, наркотики, наверное. Обед в киоске не кончался, хотя на картонке, прилепленной с внутренней стороны стеклянной двери, было написано, что обед на пятнадцать минут. Я стояла на ветру уже полчаса, купила сигареты и выкурила две из новой пачки и одну из старой. Сигареты из новой пачки были хуже на вкус. Паленые, подумала я. Хотя что такое не паленые сигареты, я не знаю, может быть, они все паленые. Просто одни сигареты хуже, другие лучше. К двери киоска подошла старушка с папкой и несколько раз дернула дверь. Потом подняла глаза и увидела, что киоск на обеде. Она спросила, давно ли я здесь. Я сказала, что стою тут минут двадцать пять, тогда старушка отряхнула испачканный о дверь рукав и осталась стоять со мной. Мне некуда было спешить, я могла ждать человека из киоска сколько угодно. Самолет все равно только завтра днем, а к нотариусу я бы уже не успела.

Я могла сколько угодно стоять на ветру и курить, глядя на серую улицу. У киоска с ксерокопиями, кроме старушки, уже стояли несколько мужчин и женщин, все они были с папками для документов. Мне было тесно среди них. Хоть я и была первая в очереди, я не хотела стоять среди людей. Я пошла вдоль дороги наугад, чтобы найти другую контору с услугой ксерокопии.

Я шла и заглядывала в стеклянные витрины. В магазин одежды, шаурмичную и даже в аптеку. В конце улицы я нашла почтовое отделение. Сотрудница почты выглянула из-за пластиковой витрины с дешевыми цветастыми открытками и сказала, что ксерокопия стоит пятнадцать рублей. Она взяла свидетельство о маминой смерти так, как будто не видела, что там написано. Она сделала несколько копий, взяла деньги и выдала мне чек.