Владимир Паперный - Архив Шульца [litres]

– Зачем она мне? – он пожимает плечами.

– А чего ж ты ее с меня сдирал, придурок?

– Чего-чего. А чего вы со мной поехали? Я думал, вам мужик нужен.

– Мужик! – я хохочу. – Кому ты нужен, дурачок.

Он несмело улыбается. Потом смеется. Потом мы хохочем вместе.

– Я включу? – он кивает на кассетник.

– Опять эту несовершеннолетнюю дуру?

– А у меня только одна кассета.

– Давай.

Мы летим. Ах, как здорово! У новой “Волги” хорошая подвеска, мы мягко взлетаем на бугры, и меня вдавливает в сидение, а потом куда-то проваливаемся, и тогда что-то обрывается в животе.

В Псху мы выяснили, что, во-первых, с Сухуми установлена регулярная авиалиния, во-вторых, в каждом доме стоит по туристскому отряду, в-третьих, всю еду туристы уже съели и теперь сами сидят голодные, а магазин закрыт – продавец, у которого ключи, три дня не может прилететь из Сухуми, так как перевал закрыт облаками. Мы с Шушей и Борода с Графиней пошли на аэродром узнавать, когда будет самолет. На летном поле паслись козы. Перед деревянной конурой с надписью “Аэропорт Псху” за вбитым в землю столом сидел флегматичный абхазец в шляпе и старательно укладывал нитку в крючки вязальной машины.

– Когда будет самолет в Сухуми? – спросил Борода, сурово блестя стеклами очков.

Абхазец покосился на нас и вернулся к своему занятию.

– Перевал закрыт, – и он с грохотом передвинул каретку влево. Борода подошел к нему вплотную и отчеканил:

– Нам нужно немедленно попасть в Сухуми.

– Ты русский язык понимаешь? – он с грохотом передвинул каретку вправо. Шуша дернул Бороду за рукав – бесполезный разговор.

– Если в течение часа мы не улетим отсюда, – негромко, но свирепо проговорил Борода, наклонившись к абхазцу, – я обещаю вам, что у вас будут крупные неприятности.

Абхазец взвился:

– Ты с кем разговариваешь, молокосос! А ну покинь территорию. Я тебя вообще на самолет не пущу!

– Потрудитесь обращаться ко мне на “вы”! – вдруг тонким голосом закричал Борода. – Вот мои документы, – он сунул ему в нос какую-то бумажку. Это был абонемент в бассейн, но на абхазца он произвел впечатление.

– Сегодня вечером я вылетаю в Нью-Йорк, – продолжал Борода, понизив голос, но тем же свирепым тоном. – Если я не попадаю на этот рейс, вы будете отвечать за срыв дипломатических переговоров.

Абхазец растерянно переводил глаза с одного на другого. Борода в шортах, кедах, итальянских очках, весь с ног до головы перепачканный козьим навозом, был действительно страшен. Абхазец пошел в свою будку и стал куда-то звонить. Через полчаса из-за туч, закрывающих перевал, послышалось тарахтение, и вскоре показалась маленькая стрекоза – биплан. Он покружил, выбирая место среди коз, и сел. Из него вышли двое пожилых оборванных горцев, летчик в шлеме и ярко раскрашенная русская тетка.

– Давай магазин открывай! – закричал ей наш абхазец. – Есть нечего.

По улице по направлению к магазину уже неслась толпа с сумками.

– Можно лететь, – со злобной почтительностью сказал абхазец.

– Подождите нас здесь, – сказал Борода летчику, – никуда не уходите.

Тот кивнул.

Мы искали Зайца с Бардом, наверное, час – они, видите ли, пошли погулять, – но когда мы подошли к самолету, летчик все еще послушно стоял на том же самом месте.

Через месяц в Москве состоялась наша свадьба. Свидетелем со стороны жениха был Борода, со стороны невесты – Графиня. Ш очень изменился за последний месяц. Со мной он был нежен и даже почтителен. Заботлив днем и старателен ночью, но при этом как будто исполнял какую-то роль. Я гораздо меньше любила его теперь.

Наши отношения с Бородой и Графиней переросли во что-то вроде дружбы. Ш стал рассуждать об иерархии социальной структуры, о дифференциации распределения (это значило, что у Бороды на работе продают черную икру по ценам сталинской эпохи), о том, что Дантес, выдающийся политический деятель, рисковал на дуэли гораздо больше Пушкина, попадавшего из пистолета в муху. Он уже сделал мне замечание, что мой самодельный абажур из бумажных стаканчиков “эффектен”, но недостаточно “респектабелен”, – короче, демонстрировал весь набор идей, усвоенный от Бороды. Все это меня забавляло, пока я случайно не подслушала один разговор.

– Помнишь наших балерин из Сухуми? – спросил Борода.

– Еще бы, – отозвался Ш.

– Я сегодня встретил ту беленькую, спрашиваю, что ж вы тогда убежали от нас; а она говорит: ваши жены носились за вами по пятам, очень нам нужны скандалы! Я взял у нее телефон. В Москве не убегут.