Владимир Паперный - Архив Шульца [litres]

Перепуганная девушка застегнула блузку и убежала, сказав, что ей срочно нужно домой. На следующий день отец был мрачен и с Шушей не разговаривал. Даже обидно, подумал Шуша, хотелось бы узнать, что бы он сказал в этот раз про опасность игр мальчика с девочкой.

Последний эпизод из серии “врачи предостерегают” произошел в байдарочном походе. У Джей возникло что-то вроде пляжного романа с мулатом по имени Мэл, хотя пляжем илистый берег реки Протвы назвать было трудно. Шуша в это время пытался установить дипломатические отношения с отцом. Лиза, давнишняя подруга Джей, страдала от несчастной любви. Эти разрозненные обстоятельства привели к тому, что все пятеро – Шуша, Джей, Лиза, Мэл и отец – отправились в байдарочный поход.

У них было две байдарки и две палатки. Никакого обсуждения, кто с кем будет спать в палатке, заранее не было. Когда остановились на первый ночлег, отец стал заносить вещи Джей в палатку Шуши. Джей вызвала Шушу на переговоры.

– Объясни папе, что я буду спать в палатке с Мэлом.

Даниил, когда Шуша ему передал это сообщение, побледнел:

– Это невозможно.

– Почему? – удивился Шуша. – Ей двадцать два года, она взрослый человек. Может делать что хочет.

– Но не в присутствии отца, – сказал Даниил.

– Именно, – сказал Шуша. – Она и хочет спать в другой палатке.

– Зачем вы взяли меня с собой? – спросил отец трагическим тоном.

Шуша пошел на переговоры с Джей.

– Слушай, – сказал он, – папа действительно страдает, в частности от отсутствия аргументов.

– Он сошел с ума, – сказала Джей. – Я с ним в одной палатке спать не буду.

Ситуация была безвыходная. Положение спасла Лиза.

– Шура, – сказала она, – передайте отцу, что я буду спать с ними в палатке и следить за их нравственностью.

– Бедная Лиза, – драматически произнес отец, когда Шуша принес ему последнее предложение.

– Не знаю, – ответил Шуша, – вид у нее был довольный.

Даниил понял, что все четверо против него, что других вариантов не будет, и согласился. Теперь вся группа разделилась на старшую – Даниил и Шуша – и младшую – Мэл, Джей и Лиза. В таком составе гребли и спали все следующие дни и ночи. Когда младшая байдарка вырывалась вперед, отец кричал Шуше:

– Навались! Сделаем этого Мэльчишку!

Когда удавалось их обогнать, он успокаивался.

“А может, они все врут, – думает восьмилетний Шуша, слушая радио, – и наша страна не самая лучшая?”

Идея зародилась в мозгу без внешнего вмешательства. Назовем это самопорождением враждебной идеологии без участия врагов.

“Неужели врут?”

Помучившись три дня, Шуша решил: “Этого быть не может! Они же мечтают о справедливости. У них же есть идея построить счастливое общество. Кто же будет портить такую мечту и такую идею – враньем!”

Проблема была решена, потому что никакой проблемы быть не могло. Теперь можно поделиться и с отцом. Даниил выслушал Шушу без всякого удивления. В ответ рассказал свою историю. Маленькому Дане сказали, что вселенная бесконечна. Много дней он пытался представить это себе:

– Доходишь до конца, а тебе говорят – здесь не конец. А что?

Невозможность представить себе бесконечность так мучила его, что он перестал спать. После нескольких бессонных ночей успокоил себя так: “Ладно. Доходишь до конца, а дальше все досками заколочено”.

Страусово решение – заколочено досками, значит, дальше запрещено, и можно об этом больше не думать. Шушино решение было скорее метафизическим, оно напоминало одно из доказательств существования Бога: самое совершенное существо не может оставаться самым совершенным, лишившись существования.

“Онтологическое доказательство справедливости советского строя”, как назовет его потом Социолог, много лет помогало Шуше не замечать мелких бытовых неудобств. Но в девятом классе все стало меняться. У них появился новый ученик, Сашка Бондарчук. Сначала сидел тихо и был незаметным. В октябре пришел с необычной прической. Подростки в этом году старались зачесывать волосы назад “по-взрослому”, а Бондарчук пришел с короткой стрижкой, волосы вперед, как у римлянина.

– Бондарчук, – громко сказала Зоя Васильевна, – встань! Что случилось с твоими волосами?

– Ничего, – произнес он. – Постригся.

– Ах, это прическа такая!

Это был 1959 год. Московские подростки уже успели – всеми правдами и неправдами – побывать на Американской выставке в Сокольниках и выпить там несколько гектолитров “Пепси-колы”. Борьба со “стилягами”, начавшаяся десять лет назад, уже затихала, но Бондарчук попал, что называется, под раздачу. Он не был ни стилягой, ни “штатником”, и его римская прическа уж никак не напоминала модный кок. Но Зоя таких нюансов не различала. Она решила дать бой идеологической диверсии. В качестве оружия был выбран юмор.