Кинки Фридман - Убить двух птиц и отрубиться

— Десять есть и пять осталось, — сказала она, придвигая к себе мобильник в коробке.

— Могу я чем-то помочь? — спросил я.

Клайд взглянула на меня и улыбнулась той соблазнительной улыбкой, которая всегда действовала на меня так обезоруживающе.

— Я скажу, что тебе делать, — ответила она. — Ты должен молиться, чтобы мне удалось раскрутить секретаршу. Потому что иначе нам придется подключить тебя.

Я прекрасно понимал, что все больше и больше увязаю в трясине криминала, причем по собственной воле. Но понимать — это одно, а действовать — совсем другое. И я продолжал со все возрастающим восхищением следить, как эта безумная блондинка делает свое грязное дело. Она отстукала номер на своем мобильнике и, пока ждала ответа, лихо мне подмигнула. Если вы удивляетесь, почему я ее не остановил, то вспомните, что чуть раньше мне не хватило всего моего мужества даже на то, чтобы попросить ее убрать ноги со стола. Я просто беспомощно улыбнулся в ответ. Мне было уже все равно, я смирился с судьбой. Одни вещи написаны на страницах книг, другие написаны звездами на небе, и ни с теми, ни с другими уже ничего не поделаешь — они прошли через своего редактора.

— Привет, — быстро говорила между тем Клайд в телефон. — Это Умка из «Амэрикэн Экспресс», обслуживание платиновых карточек. К нам тут пришло уведомление о возвратных платежах по вашему счету за последний месяц, но у нас произошел сбой программы и записи были утеряны. Мистер Трамп, конечно, наш приоритетный клиент, и мы хотели бы дать ему возможность восстановить эти платежи.

Клайд показала мне жестом, чтобы я дал сигарету. Поднося ей зажигалку, я подумал, уже не впервые, что она — мой приоритетный клиент по части сигарет, самый милый и очаровательный из всех, что мне попадались.

— Да-да, — говорила она. — Я думаю, это возможно, нет проблем. Нам нужно только формальное установление личности клиента для обеспечения его безопасности. Пожалуйста, назовите последние пять цифр вашей карточки и дату окончания срока действия.

Через пару секунд Клайд выключила телефон с триумфальным видом. Лицо ее сияло чистейшей радостью. Впрочем, может быть, слово «чистейшей» здесь не совсем подходит. На мой взгляд, как писателя, ее лицо излучало ослепительную сексуальную энергию. А на мой взгляд, как мужчины, я просто хотел ее так, как никогда раньше.

— Получилось? — спросил я.

Она поставила большие пальцы на стол и соединила указательные, соорудив таким образом футбольные ворота.

— В девятку! — ответила она.

— И что мы теперь будем делать?

— Теперь, — ответила она, — мы устроим маленький праздник.

В двух кварталах от моего дома был крошечный потрепанный ирландский бар под названием «Единорог». Я проходил мимо него много раз, но зайти как-то ни разу не захотелось. И в тот день, когда я шел мимо него вместе с Клайд, все еще под впечатлением от последней авантюры, я в этот бар совершенно не собирался. Но у Клайд оказались другие планы.

— Смотри, какое чудное местечко! — сказала она. — А как там внутри?

— Понятия не имею, — ответил я. — Никогда там не был.

— Только ты, Уолтер Сноу, можешь, живя в полутора кварталах от бара под названием «Единорог», ни разу туда не заглянуть!

— Дорогая, ты забываешь, что я не пил почти семь лет. Пока не встретил вас с Фоксом.

— Ну да, конечно. Свалить вину на других легче всего. Так поступают все алкоголики. Неужели ты не можешь придумать что-нибудь пооригинальнее? Ты же писатель!

— Я не мог придумать ничего оригинального в течение семи лет, пока…

— …пока не встретил меня и Фокса Гарриса. Так какова же наша роль в твоей жизни — мы приносим тебе несчастья или же мы тебя спасаем?

— Узнаешь, когда прочтешь книгу, — ответил я.

Но Клайд уже не слушала: решительно, поступью предводителя захватчиков, она направилась к бару. А я почувствовал себя в положении мужа, который повздорил с женой. Совершенно новое чувство, надо сказать. Я постоял в нерешительности на тротуаре, глядя как от меня уходит эта женщина, которую я так недавно совсем не знал, и которую сейчас тоже толком не знал. Я понимал, что все равно последую за ней, но все же задавал себе бесполезные вопросы. А что, если не пойти? А что, если просто идти дальше по улице? А что, если дать ей исчезнуть из моей жизни?

Можно, конечно, подумать, что я мечтал о побеге, о том, чтобы сбросить оковы, которые связывали меня с ними в роковую троицу. Троицу, которая уже тогда содержала в себе гибельные семена, подобно библейскому саду. В отличие от Фокса и Клайд, я склонен был верить тому, что написано на пакете с семенами, но бежать я на самом деле не хотел. Потому что мне никуда не хотелось идти и никем не хотелось становиться. У меня были теперь друзья, прекрасные друзья. Никто из нас и в страшном сне не могу видеть, что может нанести вред другому. «Сны никогда не приносят вреда, — сказал однажды мне Фокс. — Это делают только сновидцы».