Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

Девочка лет восьми из хора смотрит на слушателей. Другие ушли в себя, они в параллельном измерении, где нужно отчетливо вывести свою партию, попасть в такт, следить за тем, куда их увлекает норвежский органист, а эта смотрит в аудиторию, переговаривается с кем-то из слушателей глазами. Я пытаюсь расшифровать ее мимику. Она на что-то жалуется, вроде живот у нее болит. Неожиданно посреди очередной партии, которую исполняет хор, она замолкает, быстро юркает между другими девочками и убегает из хора в зал. Я уже не смотрю на хор, а слежу за ней. Она подбегает к женщине в третьем ряду, забирается к ней на колени и утыкается в плечо. До окончания концерта она остается сидеть в зале. Дирижер оркестра стоит ко мне спиной, и я не вижу его лица. В его позе и жестах ничего не меняется, но я знаю, что он отметил этот побег и девчонке влетит.

И эта странная музыка, и шмыгающая носом женщина, и вертлявый мужчина, и нескладные мелодии, и сбежавшая из хора девочка, да и сам хор — все лишено настройки и так похоже на мою жизнь, что мне грустно. Я расстроена, и вокруг все расстроено. А нужна настройка. Гармония.

Я не могу объяснить, зачем я это делаю, но я вызываюсь и становлюсь самоназначенным комитетом по поздравлению ее с днем рождения.

Никому вообще нет дела. Я отправляю сообщение: «У Терезы в четверг день рождения, давайте ей от отдела сделаем подарок?» Никто не отвечает. Позже Кейтлин пишет: «Давайте!», Том присылает следом: «Может, подарим ей спрей от всякой хрени?» и прикрепляет ссылку на сайт, где продается «Спрей от всякой хрени». Рика предлагает подарить цветы.

И я вызываюсь купить эти цветы.

Вечером после работы тащусь на станцию метро с романтичным названием «Ангел».

Там располагается магазин ароматических товаров — свечи, кремы, аромапалочки, спреи. Долго выбираю между свечкой и лосьоном для рук. Они слишком дорогие. Только лосьон для кожи подходит по деньгам. Маленькие стеклянные пузырьки с шариковым аппликатором. Пять ароматов. Ими надо мазать кожу на запястье. Есть аромат для расслабления, антистресс, для путешествий, для концентрации внимания и гармонии.

Я покупаю ей два аромата — антистресс и для гармонии.

Утром следующего дня встаю рано и еду на вокзал Виктория. Там цветочная лавка. Придирчиво изучаю уже собранные букеты. Мне ничего не нравится — слишком дорого или некрасиво, а нужно что-то от души. Почему от души? Я даже не задумываюсь, просто знаю, что так нужно.

Цветы выбираю сама — фиолетовые ирисы и желтые бубенчики, несколько воздушных декоративных травинок. Внимательно слежу, как девушка-цветочница складывает веточку к веточке: «Добавьте, пожалуйста, еще одну фиолетовую». Все как во сне. Словно я мужчина, который выбирает лучший букет для любимой девушки. Мне становится тошно.

Автобус номер 211 идет в направлении вокзала Ватерлоо, за окном моросит мелкий дождик, а в руках у меня — букет.

Я снова пытаюсь в чем-то разобраться. Зачем я это делаю? Я пытаюсь что-то кому-то доказать? Что я святее Папы Римского? Кто мне Тереза? Человек сознательно или несознательно изводил меня. Я так и не понимаю — она специально или там что-то другое: психическое отклонение, давняя травма, нехватка любви, одиночество, а может, все вместе. И что, черт возьми, мне нужно с этим делать? Посылать ее подальше, плакать, насмехаться, смиряться, любить ее?!

Любить ее.

Откуда-то изнутри, из глубины доносится этот еле слышный за какофонией мыслей голос. Я знаю, откуда идет тихий даже не шепот — шелест. И я знаю, что это единственное и при этом совершенно невозможное, неприменимое решение.

Да как, черт подери, ее любить?! Я что, ангел, Будда?! Да эта сука извела меня!

Ты сама себя извела.

Нет, это она! Я сама потом сумела отрешиться от всего, а извела меня она!

Хорошо, она. И ее надо любить. Вот единственный ответ. Другого нет.

Голос спокоен и убедителен. Как будто все совершенно прозрачно и предельно ясно. Словно не было окружавшей нас свистопляски и психоза.

И хочется плакать.

Чертова Тереза. Как же тебя можно любить?

Автобус минует Вестминстерский мост и останавливается. Я выхожу и в толпе туристов на переходе жду зеленый свет. Мыслями я далеко, и все еще дискутирую с кем-то или чем-то, как любить того, кого любить невозможно и невыносимо.

Поднимаю глаза и в двух шагах на переходе вижу ее. Высоченная. В руках — кофе из «Старбакса». Типичный лондонский образ — человек с бумажным стаканчиком в картонной подставке, чтобы не обжечься. Я вдруг пугаюсь, что она увидит меня с букетом. Светофор переключается, и все идут, а я продолжаю стоять, а потом понимаю, что осталась одна и если она сейчас повернется, то точно меня увидит. И букет. И припускаю через дорогу. Но она не оглядывается. Она вообще не смотрит по сторонам. На следующем светофоре переходит на красный и спешит к офису, а я остаюсь ждать зеленого.