Наталья Осис - Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

А в этот раз просто чудо случилось, иначе не объяснишь. То ли гул сам собой стих, то ли мы к нему наконец-то притерпелись, то ли мы догадались наконец даже близко не подъезжать к Флоренции. Всё с самого начала разворачивалось как скатерть-самобранка для какого-нибудь не верящего в чудеса младшего научного сотрудника: начало осени, прозрачное небо, солнце, краски, листья, ветер, путешествие… Простые вещи, предстающие в своем истинном обличии.

Как в хорошем полузабытом фильме: смотришь — и не узнаёшь. Сначала сквозь лигурийские горы, из тоннеля в тоннель, выныривая, только чтобы жадно вобрать в себя, как воздух, ослепительную солнечную картинку — и снова нырнуть в глубь следующей горы… Потом горы отступили влево, бесстрашно показывая свое вывороченное нутро в окрестностях Каррары, и долго еще после Каррары вдоль трассы виднелись ровные ряды одинаковых кубиков каррарского мрамора, сложенные вокруг игрушечных подъемных кранов и коробочек складских помещений. Промелькнула и пропала из виду деревушка Винчи, родина Леонардо; поразительно, даже съезда с автострады в этом месте нет — только аккуратная синяя табличка. И вот: Тоскана, страна сказок. Холмы, пинии, замки, виноградники, оливковые рощи. Оливы даже в солнечном свете блистают совершенно серебряными листьями; интересно, какие же они тогда в лунном свете — может быть, золотые?

Наш друг Валерио («в конце письма поставить: Vale» — так его мой муж и зовет: Вале) живет в двух-этажном средневековом доме, вокруг — десяток таких же домишек, непрезентабельных снаружи, но удобных и поместительных внутри, теснящихся вокруг замка Поппьяно. Группка домов и единственная улочка длиной в тридцать метров тоже называется Поппьяно. На соседнем холме — еще один замок, Монтеспертоли, от Монтеспертоли направо — еще один замок… и так далее. Я так и вижу какого-нибудь средневекового рыцаря, не спеша переезжающего с холма на холм на своей благородной кляче. Погостит в одном замке с неделю, откормится, отоспится, расскажет о походах и сражениях, оседлает снова свою благородную клячу — и дальше, к следующему замку; благо, недалеко ехать.

Сандро шутит, что греки две тысячи лет назад сделали практически всё возможное для современной цивилизации, а потом застыли — вот так (демонстрируется поза знаменитого дискобола) — еще на две тысячи лет. Тоскана застыла, взрастив на своих холмах Ринашименто [27] На французском это — Renaissance, на русском — Возрождение. , и у камелька в огромной кухне-столовой с видом на сад, озеро и очередной замок вдали — успокаиваешься и перестаешь думать о тщете всего сущего. Какая уж тут тщета, когда местный пейзаж тебя практически приобщает к бессмертию. Ни суеты, ни спешки, ни времени нет, — а значит, и смерти тоже.

Есть только солнце, краски, холмы, пинии, кипарисы — и ты со стаканом кьянти и куском пресного хлеба в руке, уподобленный точке в пространстве, на равных правах с улиткой, ползущей по ножке стола.

Наш дом похож на небольшой кораблик. Всё в нем миниатюрно и компактно. Окна, самых разных форм и размеров, смотрят на четыре стороны света. Летом его продувает всеми ветрами, а зимой, прозрачной итальянской зимой, мы прячемся за этими окнами от резких ударов трамонтаны и задергиваем шторы, чтобы пронзительная синева неба за нашими окнами не резала нам глаза. Иногда нас заливает сплошными потоками воды — и тогда уж иллюзия корабля оказывается полной. А мы всё себе плывем, плывем куда-то…

И так долго мы путешествовали, что даже и не заметили, как кратковременные высадки к дикарям, на берег превратились в долгие стоянки, а верткая, нагловатая, ухватистая портовая жизнь стала казаться конечной целью. Или это просто счастье закончилось и началась жизнь? Но счастье и раньше, когда подходили к концу запасы вяленого мяса и галет, надо было вылавливать как рыбку на прокорм — скользкую, серебристую, норовящую проскользнуть сквозь пальцы. И сколько же, интересно, можно было наловить ее за год? А за два?

Мы когда-то с Сандро подсчитали, что при самом удачном раскладе — при участии в лучших фестивалях, при работе с лучшими режиссерами мира, — всё равно удается увидеть за сезон не больше двух-трех хороших спектаклей. Я имею в виду — действительно хороших, настоящих, таких, чтобы внутри что-то зазвенело. Или вот, к примеру, из курса студентов — сколько останутся в профессии? А сколько хороших книг удается прочитать за год? Куда ни посмотришь, КПД получается какой-то… не очень. И своего личного, маленького, эгоистического счастья тоже много не наберешь. Так, болтается что-то на донышке копилки, звенит, если встряхнуть…