Наталья Осис - Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

Ситуация эта, натурально, возмущает только меня.

Да и меня, по сути, возмущают только магазины, но никак не мастерские художественных промыслов. Если честно, то я этим ремесленникам просто завидую. И уж, конечно, не из-за послаблений в организации своего маленького дела. А из-за самого дела. «Artigiani» — слово того же корня, что и искусство — arte. Их непосредственное дело — это каждый день создавать маленькие произведения искусства. Шляпы, обувь, платья, перчатки, посуду, сумки, ремни, вазы, стулья — всё что хотите.

Сидит себе, например, человек в мастерской, и делает только коробки — все возможные и невозможные: изящные коробочки для писем, элегантные коробки для перчаток, вместительные короба для кладовок, легкие и крепкие ящики для игрушек, футляры с бархатной начинкой, с золотым тиснением, с серебряными замочками и малюсенькими ключиками. Сидит себе, не поднимая головы, и работает, а вокруг него — миллион коробок и футляров: плоских и высоких, круглых и прямоугольных, кожаных и картонных, в цветочек, в полосочку, в клеточку, с райскими птицами и алыми парусами.

Утром пробежишь мимо него по дороге в школу — он уже там, ребенка в школу закинешь, зайдешь выпить кофе — а он сидит, работает. Будешь идти с работы или на работу, по пути в магазин или на встречу с подружкой — а он так и сидит, склонившись, и что-то там колдует над своими коробочками. Ну как ему, такому, не простить грузовичок с его материалами, потеснивший тебя на узкой улице? Бог с ним, с грузовичком, тем более что свои картонные коробки он, уж конечно, мусорщикам не сдает — он из них делает произведения искусства.

…Я теперь в таких произведениях искусства держу самые нежные воспоминания — любимые детские вещички. В коробке с ангелочками — то, что сгодится для Маши, а с парусами — сугубо мальчишечье, то, что Пете безвозвратно мало, а выкинуть рука не поднимается. Будет кому — отдам вместе с коробкой, пусть отправляется наша нежность в свободное плаванье.

Сегодня, у входа в супермаркет, сидящая на пороге нищенка вскочила и стала суетиться, помогая мне затаскивать внутрь коляску. Пандусов здесь, в Генуе, еще меньше, чем в Москве. И в последний раз я видела пандус у входа в школу, расположенную на высокой горе, подняться на которую можно только по трехсотметровой лестнице. Зачем, спрашивается, там пандус? Или новые модели инвалидных и детских колясок уже снабжены вертолетным пропеллером?..

Нищенка, помогавшая мне с коляской, очевидно, не ждала от меня денег. Наоборот, было почему-то очень понятно, что она оставила свое «рабочее место» — ступенечку с аккуратной подстилкой, картонной коробкой для денег и плакатиком, — чтобы предложить помощь от чистого сердца, из любви к детям.

Почти при каждом супермаркете есть своя нищенка; всех клиентов она знает в лицо и по функции своей чем-то напоминает хорошего бармена: привет, как дела, ну и погодка сегодня, чао-чао. Я — по московской привычке — отвожу глаза: ну вроде как если бы я ее заметила, то надо бы денег дать, — а итальянцы все как один приветливо здороваются… Может быть, потому что у итальянцев физиологическая особенность такая — услышав «чао», они просто не способны не произнести то же самое универсальное «чао» в ответ. Но иногда мне кажется, что, здороваясь со знакомыми нищими, генуэзцы совершают некий акт социального признания: дескать, если я с тобой здороваюсь, то к чему тогда еще и деньги?.. А генуэзцы очень не любят расставаться со своими деньгами. Вот они и придумали, как избежать лишних расходов: зачислить попрошаек в свои знакомые, а знакомым от них принимать милостыню уже будет как-то неловко.

Еще любопытнее проститутки в узких и темных переулках исторического центра.

Здания в самом сердце Генуи строились в XIII–XIV веках, там есть улочки в буквальном смысле не шире раскинутых рук — сколько ни хожу по ним, всё время так и жду, что кто-нибудь на меня помои из окна выплеснет. На этих улочках в определенных местах стоят на своем посту проститутки (по-генуэзски — «багаши»), старые и страшные до невозможности.

Те, которые «дежурят» ближе к нашей школе, следят, чтобы дети не толкались, не упали, на какую-нибудь дрянь не наступили, малышам делают козу и складывают в умильную улыбку накрашенный рот: «У-тю-тю какая прелесть!» Думаете, кто-нибудь хоть раз возмутился, повел брезгливо плечом? Ничего подобного! Даже наша нонна — совершенный образец элегантности и хорошего воспитания — показывает какие-то чудеса демократизма при всплесках этого чадолюбия. Стоит рядом и вежливо улыбается, пока потрепанные жизнью уличные тетки восхищаются детьми.