Андрей Шляхов - Ошибка доктора Данилова

Проявив мнимую объективность — надо же соблюдать приличия! — Ямрушков в своем выступлении основательно оттоптался на Сапрошине. Перебрав найденные в его записях дефекты, которых всего оказалось тринадцать (и все они были надуманно-притянутыми), Ямрушков порассуждал об ответственности анестезиолога за пациента и блеснул знанием физики, заявив, что закон всемирного тяготения не знает исключений. Если углекислый газ тяжелее воздуха, то он обязательно будет вытеснять воздух из камер сердца. В истории болезни отмечены перебои с подачей углекислого газа в операционную рану? Нет! Стало быть, по вине хирургов воздух в сосуды пациента попасть не мог! А если хирурги не виноваты, следовательно виноват анестезиолог, ведь не ветром же в сосуды воздух надуло, в конце концов! Вина анестезиолога подтверждается показаниями медсестры Шполяк и документом, устанавливающим неисправность аппарата искусственного кровообращения.

— Мне кажется, что мои доводы звучат убедительно, — сказал Ямрушков в завершение своей десятиминутной речи. — Если вы, коллеги, со мной согласны, то на этом работу нашей комиссии можно считать оконченной. Сейчас я распечатаю заключение…

— Я с вами не согласен! — все выступали сидя, но сейчас Данилову почему-то захотелось встать. — В истории болезни точно так же не зафиксировано попадание воздуха в сосудистую систему пациента через аппарат искусственного кровообращения. Что же касается неисправности аппарата и датчика, то это было выявлено спустя десять дней после операции, а слова Шполяк стоят ровно столько же, сколько и слова Сапрошина!

— Вы считаете, что мы с Максимом Иосифовичем необъективны? — спросил Ямрушков, сопроводив свои слова ироничной улыбкой.

— Да, считаю! — твердо ответил Данилов и сел.

— Расклад не в вашу пользу, Владимир Александрович, — Ямрушков быстро переглянулся с Мароцкевичем. — Два наших голоса против одного вашего. Знаете, мне даже нравится, что вы такой… хм… непреклонный, потому что, общаясь с вами, я старался найти как можно больше доводов, подкрепляющих мою точку зрения.

— Нашу точку зрения, — поправил Мароцкевич.

Ямрушков смотрел на Данилова с участливым сожалением, примерно так смотрят врачи на безнадежных пациентов, а взгляд Мароцкевича был колюче-неприязненным. Казалось, что на прошлом заседании присутствовали совершенно другие люди.

— Мнение большинства — закон, — констатировал Ямрушков и трижды щелкнул мышкой, присоединенной к его ноутбуку.

Стоявший на приставном столике принтер оживился, загудел и начал выплевывать листы.

— Согласно статье пятьдесят седьмой уголовно-процессуального кодекса эксперт вправе отказаться от дачи заключения, если представленные ему материалы для этого недостаточны, — Данилова всегда коробили казенно-бюрократические штампы, но сейчас без них невозможно было обойтись. — Голосованием хорошо президента выбирать, а мы с вами решаем судьбу человека и в данном случае для меня важно только мое собственное мнение. Простите, если я вас обидел, но это так. Я не заготовил отказ заранее, — Данилов выразительно посмотрел сначала на продолжавший работать принтер, а затем — на Ямрушкова, — поскольку надеялся на понимание с вашей стороны. Но, к сожалению, я ошибся…

— Владимир Александрович! — Ямрушков театрально всплеснул руками. — Давайте не будем все усложнять! Вы же понимаете, что судья назначила комиссионную экспертизу для того, чтобы подстраховаться. Если мы начнем играть в лебедя, рака и щуку, будет назначена новая экспертиза, третья по счету…

Данилов машинально вспомнил аналогичную восточную мудрость: «Если вокруг одного котла три повара ходят, то на обед рассчитывать не стоит».

— Нашим коллегам придется вникать в суть уже знакомого нам дела и повторять то, что сделали мы, — продолжал Ямрушков. — Рассмотрение дела в суде затянется еще, как минимум на месяц. Кому это нужно?!

— Да, действительно — кому? — поддержал Мароцкевич. — Валентин Семенович абсолютно прав. Давайте не будем усложнять. Ваш отказ, Владимир Александрович, ничего не изменит. Следующая комиссия придет к тем же выводам, что и мы. Но может статься и так, следующей комиссии и не будет, если судья удовлетворится мнениями двух таких авторитетных специалистов, как мы с Валентином Семеновичем.

— Может статься, — кивнул Ямрушков. — Но все равно лучше не усложнять и не осложнять. Адвокат Сапрошина — крайне неприятная баба, я уже с ней сталкивался. Въедливая, вздорная, конфликтная, да еще и со связями в журналистских кругах. Она непременно уцепится за ваш отказ и попытается выжать из него как можно больше выгоды.