В середине восьмидесятых в зону стали приходить отголоски андроповского правления — работники торговли, общепита, хозяйственные руководители. Общественность тех лет приветствовала крутые меры борьбы с расхитителями социалистической собственности. По центральному телевидению был показан документальный фильм, рассказывающий о разоблачении, аресте и осуждении целого ряда крупных руководителей Краснодарского края, Ростовской области, Ставрополья. Был в этом телефильме сюжет, где корреспондент беседует в камере смертников с приговоренным к высшей мере наказания директором птицефабрики по фамилии Гуркин.
А еще через несколько дней старый еврей Гуркин стоял на распределении этапа в нашей колонии. Оказывается, его помиловали и заменили «вышку» пятнадцатью годами усиленного режима. В личном деле осужденного была подшита наложенная кем-то из высоких московских чиновников резолюция: «В связи с исключительной опасностью совершенного преступления направить для отбывания наказания в одну из отдаленных колоний Российской Федерации…» Так особо опасный Гуркин оказался на Мелгоре.
Удивлял необычно огромный по тем временам денежный иск, который должен был погашать заключенный, — миллион двести тысяч рублей. Кстати, в соответствии с действовавшим законодательством, лица пенсионного возраста в местах лишения свободы обязаны были трудиться. Впрочем, Гуркин и не собирался отлынивать. Будучи по зоновским меркам глубоким стариком — возраст под семьдесят, он категорически отказался идти в «инвалидный» отряд, куда собирали всех больных, стариков.
— Я без дела с ума сойду, гражданин начальник, — заявил он Медведю.
— Хорошо, — согласился «хозяин», — посоветуемся с доктором, подыщем что-нибудь по силам…
В тот же день Гуркин появился в моем кабинете. Вежливо поздоровался, теребя в руках шапчонку, присел на краешек стула.
— Мы, Александр Геннадьевич (узнал уже имя-отчество!), донские казаки, — народ благодарный. Сегодня вы мне поможете, а завтра, глядишь, и я пригожусь. У меня сын в Москве большие связи имеет. Не вечно же вам в этой дыре служить! Если надо — похлопочем о переводе. Куда-нибудь на юг…
— Мы, дорогой казак Гуркин, свой Урал любим, — ответил я старику в его же манере. — Давайте подумаем, чем вас в зоне занять. Что вы умеете?
— Все! — с гордостью встрепенулся Гуркин. — Я умею руководить людьми! А люди у нас в стране, я вам скажу, золотые! Если их организовать, они способны даже здесь, в неволе, выполнить любые задачи!
— Вот и возьмитесь за банно-прачечный комплекс, — предложил я ему. — У нас там вечные проблемы. Белье стирают плохо, не проглаживают, дезкамера ломается, душевые не работают, в бане грязно… Только вот не уверен, что вы сумеете воодушевить наших парней…
— Смогу! — заявил Гуркин. — Организую все в лучшем виде!
Между прочим, действительно смог! Вначале он, нацепив очки и шевеля губами, внимательно прочел все имевшиеся у меня инструкции и справочники по постановке банного дела в местах лишения свободы. Потом подобрал себе среди заключенных умелых ребят, отремонтировал с их помощью стиральные машины, утюги. Нашел парикмахера — бывшего дамского мастера, который умудрялся стричь наголо так, что лысина выглядела модельной прической.
Баня и прачечная превратились в чистенькое, хорошо отлаженное хозяйство. Сам Гуркин попивал чаек в оборудованном здесь же уютном кабинетике, на двери которого появилась аккуратная дощечка с надписью: «Заведующий банно-прачечным комплексом». Руководитель!
Периодически он появлялся в санчасти.
— Там, Александр Геннадьевич, ваши дневальные постельное белье и пижамочки из стационара стирать принесли. Так я дал своим хлопцам команду кое-где подштопать. Да вот шторки в вашем кабинете… невзрачные какие-то. У меня есть в заначке новые, тюлевые. Я скажу, чтобы поменяли… Кстати, просьбочка будет к вам. Я тут списочек приготовил моих подчиненных. Вы уж походатайствуйте перед «хозяином» об их поощрении. Ну там посылочка внеочередная, свидание. Ребята хорошо работают, к праздничку отметить бы надо…
Вообще, массовый приход хозяйственников в зону оказался на благо колонии. Сноровистые, умные мужики с огромным сроком ставили перед собой одну цель — освободиться досрочно.
Так, подсобным хозяйством заведовал бывший директор общепита города Сочи Дутов. В свои пятьдесят лет он умел, кажется, все. Водил грузовик, трактор, лечил коров, запрягал лошадей, построил теплицу, в которой среди зимы выращивал огурцы и помидоры.
Читать дальше