Кон Джиён - Суровое испытание

Некоторое время Кан Инхо осоловело пялился на рекламную вывеску, а затем снова пустился в путь. Ему показалось, откуда-то сзади тьму прорезал луч света. Не успел он ничего сообразить, как ему прилетел удар по затылку, и он, словно сноп соломы, рухнул на землю там же, где стоял. Инстинктивно сгруппировался, сжавшись в комок, но повторного удара не последовало. Рядом с ним остановился мотоцикл, с него свесился парень, вырвал из рук Кан Инхо пиджак и тут же дал газу. Кан Инхо бессознательно, как на автомате, вскочил и кинулся вслед мотоциклу, но тот уже исчез за поворотом. Тяжело дыша, он добежал до угла, куда свернули хулиганы — кажется, их было двое, и обнаружил ярко освещенную улицу.

Перед красно-желтыми вывесками прогуливались женщины в мини-юбках. Это напомнило ему сказку из детства, где, провалившись в люк, оказываешься в совершенно другом мире, о котором не знает никто на земле. Разница лишь в том, что в сказке мир был вымышленным; здесь же, наоборот, все было реально. Ярко накрашенные женщины восседали на стульях, выставленных прямо на улицу, либо стояли, зазывая мужчин. Отчаянно моргая — в глазах все расплывалось от выпитого, — он лихорадочно пытался обнаружить хоть какие-то следы мотоцикла. Но того и след простыл.

В это время к нему подошла женщина. Встряхнув головой с лохмами седых волос, она вплотную приблизила к нему свое лицо. Словно губка для мытья посуды, ее кожа была испещрена морщинами, землистый оттенок напоминал сточную канаву, в руках она сжимала какие-то мешки. Это был ужасный гибрид человека и призрака. Сверля его взглядом, старуха спросила:

— Ты же Ким Инсик?

Его обдало зловонием гнилых, нечищеных зубов.

— Нет, вы ошиблись.

Он отступил назад в переулок, надеясь отмахнуться от нее, как от противной докучливой мошкары.

— Ты Ким Инсик, — снова приблизилась она к нему. Пытаясь избежать ее преследования, он свернул на какую-то темную улицу. Женщина не отставала, стремительно приближаясь к нему.

— Ты точно Кии Инсик! Так оно и есть, сволочуга! Верни мои деньги! Подонок! Верни, говорю!

Он почти перешел на рысь. Старуха — за ним. Бросился бежать. Преследовательница, похоже, пустилась вдогонку. Отбежав на порядочное расстояние, он оглянулся: старуха стояла поодаль и потрясала кулаками ему вслед. Муджинская улица с силуэтом старухи под одиноким фонарем, яростно размахивающей руками, вводила в дрожь сильнее ночного кошмара.

Отдышавшись, Кан Инхо снова пустился в путь. В предвестии дождя воздух становился все более липким, вязким и тягучим, казалось, его можно удержать в ладонях. Рассекая эту плотную влажную толщь, мимо проносились такси. Затылок слегка саднило — он машинально потянулся и коснулся зудящего места. Пальцы наткнулись на что-то липкое, и, когда он приблизил их к глазам, увидел, что это кровь.

Вскинув руку, чтобы поймать такси, он пошатнулся и вцепился в столб. И только тогда вспомнил о бумажнике, что остался в пиджаке. Вместе с бумажником испарились и кредитки. Он заскрежетал зубами. Нащупал в кармане брюк сотовый. Спасибо и на этом. Пока висел на столбе, его стошнило. А когда поднял голову, стал накрапывать дождь. Капли становились все крупнее и крупнее. Улицы мокли под хмурым черным небом.

лились из трубки слова песни, когда он набрал Со Юджин. Кажется, это была баллада Инсун «Мечта гуся». Слово «мечта» означало что-то недосягаемо далекое, не то что давешний эпизод с отвратительной старухой из жуткого кошмара. Мечта, говоришь? Ну что ж, значит, мечта… Напрочь забыв, что сам набрал номер, он рассеянно вслушивался в слова, поэтому, когда внезапно мелодия оборвалась и раздался голос Юджин, он даже несколько опешил.