Сара Кроссан - Ириска [litres]

с «Лунным тигром»,

но сон обнимает меня за плечи,

и дочитать до конца

не удается.

Что-то гудит и потрескивает

в электрическом щитке, под лестницей.

Но Марла не возвращается.

Наверное, спит.

Я одна у нее в гостиной.

Листаю ее книги,

притворяюсь Ириской. Да кто она, эта

Ириска?

Марла завтра увидит, что я никуда

не ушла.

Но это завтра, а пока что мне

есть где спать,

надежно

заперты двери.

И некуда идти.

Что ж, я остаюсь.

Я не знала, что папа торопится,

пока не заметила – он стоит

в моей комнате,

наблюдает, как я кручусь перед зеркалом.

– Давно уже жду.

Келли-Энн в новом платье

заглянула к нам.

– На улице холодно?

Может, надеть пальто?

Папа ей не ответил.

– Я уже все, готова, – говорю.

Провожу еще раз расческой

по волосам

и делаю «конский хвост» на макушке.

Келли-Энн подошла к отцу и снова спросила:

– Так вы берете пальто?

Папа выбежал из комнаты. Молча.

Келли-Энн поджала губы – мог бы и ответить.

Он быстро вернулся —

с ножницами.

Я не успела понять, что он хочет сделать.

Ухватил

мои волосы

и начал срезать,

ножницами,

одной рукой резал,

а другой

держал меня за волосы.

Келли-Энн ахнула.

– Маркус!

– Это уж слишком, – пробормотал он.

Я кивнула.

Только не поняла, что ему было – слишком:

слишком долго заставила ждать?

или слишком длинные волосы?

Да, теперь они стали короче.

Выхожу из ванной,

И Марла снова пугается:

– Кто ты?

Закрывает лицо руками,

может, думает, я исчезну?

Иду в коридор, чтобы меня было

видно,

руки ладонями вверх,

собираюсь сказать ей,

что я – Ириска.

Марла пятится.

– Кто ты?

Смотрю на нее.

Кто я?

Кто же? Ну кто?

Думай, Эллисон, думай.

– Я у вас прибиралась.

Сажусь на ступеньку,

надеваю кроссовки.

На полу под столиком – паутина.

Марла хватает зонт,

тычет им в мою сторону.

– Мне не нужна уборщица.

Больше не приходи!

Сама сумею навести порядок.

– Хорошо.

Она поднимает зонтик над головой,

задевает за вешалку,

и неожиданно

он раскрывается.

Я подхожу к ней.

– Заплатите, и я ухожу.

Протягиваю ладонь.

Марла фыркает от злости. Наверное, думает: «Вот нахалка!»

– Я что, калека?

Нет, черт побери!

Вполне могу сама подмести.

А кое-кому и метлой по спине

достанется,

если вздумает морочить мне

голову.

Не сомневайся.

Разве ты занималась уборкой?

– Вы должны мне двенадцать

фунтов .

Не знаю, зачем я все это затеяла…

Нет чтобы просто уйти,

а потом вернуться.

Она закусила губу.

– Ваша сумочка в гостиной, —

говорю ей холодно

и насмешливо.

«Уходи, – говорю я себе. —

Зачем тебе с ней препираться?»

– Деньги? И не надейся.

Марла серьезна.

Прохожу мимо нее

в гостиную,

беру ее сумку

возвращаюсь, вручаю Марле.

– Двенадцать фунтов.

У меня самой трясутся колени.

Она уже смотрит растерянно,

может быть, даже боится.

– Ты давно уже здесь?

– Два часа убирала. Шесть фунтов

за час.

Марла глядит в потолок,

швыряет в угол раскрытый зонтик.

– Не смей приходить сюда.

Чтобы я больше тебя здесь не видела!

Слышишь?

Еще раз заявишься – вызову полицию.

Да, полицию!

На столике дисковый телефон.

Черный, в пыли.

Я пожимаю плечами.

Она протягивает мне десятку и две монеты.

– До свиданья, – прощаюсь.

Плащ бы сейчас пригодился.

Мелкая морось быстро переходит в дождь.

Что называется – как из ведра.

Хляби небесные.

С моря дует холодный ветер.

Щека болит.

Я влезаю между двумя

покосившимися пляжными домиками,

чтоб не промокнуть,

и поднимаю глаза,

только когда передо мной появляются

чьи-то ноги в резиновых сапогах.

Девушка в дождевике глядит на меня недовольно; рядом с ней лабрадор.

Шкура как бархат. Виляет хвостом,

отряхивается.

С капюшона девушки капает вода.

– Ты поранилась?

Что у тебя с лицом?

– Ничего. Просто попала под дождь.

Из пляжного домика не видно города —

окна выходят на море.

Атлантический океан