Эдвин Табб - Ветви на воде [litres]

– Что случилось? – с ужасом спросил я, подумав, что ее ограбили, обманом вытрясли из нее деньги или еще что-нибудь.

– Если честно… ну… это не я тебе платила.

– А кто же? – сказал я, хотя знал ответ до того, как она произнесла имя.

– Хэнк.

Я предчувствовал этот ответ, но нельзя сказать, что я его понял.

– Хэнк? – тупо повторил я. – Как? Почему?

– За день до того, как ты впервые ко мне пришел, я наткнулась на Хэнка в «Кирби», как мы тебе и сказали. Но когда Хэнк предложил мне тебя нанять, я ответила, что у меня нет таких денег. Он платил тебе пять долларов в день, а я могла в лучшем случае только один или два. У меня фиксированный доход, и его едва хватает на жизнь.

– Ой, – прошептал я, не зная, что еще сказать.

– Помнишь, я говорила, что много лет не видела сестру? Потому что я не могла позволить себе поездку. Потом она вернула мне деньги, которые я потратила на дорогу. Из своего кармана я заплатила тебе единственный раз – когда дала тебе тот лишний доллар. Если честно, я разорена.

Я по-прежнему не знал, что ответить.

– Хэнк знал, что ты не примешь милостыни, а Скелета спасать надо, – продолжала она, – поэтому раз в неделю давал мне деньги, чтобы я отдавала их тебе. Каждый вечер субботы мы встречались в «Кирби», и я получала от него двадцать пять долларов пятидолларовыми купюрами.

Я пытался осознать все, что она мне сказала, но это было не легче, чем если бы она призналась, что луна сделана из сыра. Я понимал, почему Хэнк так поступил, но решил не думать об этом, поскольку мысли на эту тему были слишком тесно связаны с причинами, по которым я считал себя жалким.

Миссис Доусон опустила глаза, будто стыдясь, что больше не может позволить себе помощника. Я подумал – ну и ладно, все равно через несколько недель начнется учеба и я в любом случае не смогу здесь работать, да к тому же осенью никто не занимается садом и огородом, даже во Флориде. И успокоился на этом.

– Учитывая ситуацию Хэнка и расходы на адвокатов, не думаю, что будет правильно брать у него деньги, чтобы платить за твою работу, пусть даже это всего пять долларов.

Я поднялся и сказал:

– Спасибо, миссис Доусон. Я очень ценю ваш поступок. Мне в любом случае скоро в школу, и к тому же я нашел другую работу, в офисе Морланда.

Я злился, но понимал, что в таких обстоятельствах должен быть благодарен за любой источник дохода.

Миссис Доусон улыбнулась мне.

– Мы по-прежнему будем делать все возможное, чтобы помочь Хэнку. Пока не знаю, что именно, но в конце концов будет видно.

Как оказалось, мы просто обманывали себя, думая, что сможем ему помочь. На самом деле так и не смогли. Нашим единственным оружием была правда, которую никто не хотел слышать.

По пути домой я зашел в ветлечебницу к Скелету. Пообщавшись с ним, заглянул к Джерри посмотреть, не пришел ли к нему Хэнк. Но Джерри сказал, что Хэнк взял его машину и поехал к адвокатам. Я отправился домой и до конца дня думал о Хэнке и Скелете. День, который начался так многообещающе, полетел к чертям. Работа у миссис Доусон накрылась медным тазом, а Томми нашел еще одну причину испортить мне жизнь – впрочем, для этого ему пришлось бы встать в очередь.

Два дня спустя врач позволил забрать Скелета домой. Он не только разрешил мне отсрочить платеж, но и сделал все возможные скидки, снизив сумму до минимума. Вышло сто двадцать долларов. Я не стал спорить – это была благотворительность для Скелета, а не для меня. Половину требуемой суммы я отдал сразу, остальные пообещал выплачивать постепенно, не менее десяти долларов в неделю.

На следующей неделе меня допросил следователь, работавший на Шелтонов, мистер Пинникс. Он зашел в офис Джерри часов в девять утра, и Джерри велел мне сделать перерыв для разговора с ним. Мне нечего было сказать, кроме правды. Я рассказал мистеру Пинниксу, как меня избили мальчишки, как Хэнк увидел это и дал мне работу. Я рассказал, как полез купаться нагишом, и Хэнк даже не взглянул на меня. На словах о том, как Хэнк выплачивал мне зарплату, пока я работал на миссис Доусон, мистер Пинникс прервал меня и сказал:

– Насчет этого лучше держи язык за зубами.

– Почему? – удивился я. Мне казалось, это хороший аргумент, доказывающий, каким чудесным был Хэнк.

– Потому что окружной прокурор все переиначит и сделает вывод, что Хэнк платил тебе за молчание.

У меня челюсть отвисла, когда я это услышал. Неужели даже лучшие поступки Хэнка могли быть направлены против него? Это заставило меня задуматься, почему кто-то до сих пор помогает другим людям, если любые действия могут быть вывернуты самым отвратительным образом.