Уильям Крюгер - Эта ласковая земля

Она поцеловала его в щеку.

Наконец она вручила мне маленький бумажный пакет и сказала:

– Я собрала вату, антисептик, марлю и всякое такое. Следи, чтобы ранки твоего брата оставались чистыми. Я положила еще кое-что полезное. – Потом она наклонилась ко мне и прошептала мне на ухо: – Это важно. Ты отвечаешь за безопасность Эмми. Обещай мне.

И я пообещал. Тогда она сказала:

– Запомни это. Это старая поговорка, но в ней правда: дом там, где сердце.

Она поцеловала меня в щеку, и мы уже были готовы идти, когда я увидел такое, отчего екнуло сердце. Среди приезжавших на луг машин был до боли знакомый серебристый седан «Франклин Клаб», а сразу за ним автомобиль шерифа округа Фремонт.

– Черная ведьма, – сказал я, и сердце заколотилось.

– Идите, – сказала сестра Ив. – Я займусь ими.

Мы поспешили прочь, хотя из-за состояния Альберта получалось не так быстро, как мне хотелось бы. Мы пересекли луг и железнодорожные пути и вошли под деревья на берегу над рекой. Моз с Альбертом и Эмми спустились к воде, потом Моз пошел к камышам, где они с Альбертом спрятали наше каноэ. Я стоял под деревьями и смотрел, как Клайд Брикман, эта змея с ногами, вышел из машины, подошел к пассажирской двери и открыл ее. Вид Тельмы Брикман, тощей и одетой полностью в черное, так что она была похожа на сгоревшую спичку, был как ведро холодной воды. Из патрульной машины вышел грузный мужчина с красным лицом, и я узнал шерифа Боба Ворфорда, которого страшились беглецы из Линкольнской школы. Брикманы и Ворфорд направились к большому шатру, и сестра Ив вышла поприветствовать их.

Смотреть дальше я не стал. Я спрыгнул с берега к реке, где Моз уже спустил каноэ на воду. Он уложил брезентовую фляжку, одеяла, наволочку с письмами и другими документами, которые мы забрали из сейфа Брикманов. Забросил чемодан с одеждой, которую сестра Ив купила нам с Эмми, а также корзинку с продуктами, которую собрал для нас Димитрий. Альберт был не в состоянии грести, так что он сел в центре с Эмми на одеяла, держа на коленях корзинку с едой. Я сел на носу, Моз оттолкнулся от берега и занял корму, и мы изо всех сил гребли прочь от места, где, я надеялся, сестра Ив каким-то образом направит Черную ведьму и ее подкаблучника-мужа по ложному следу.

Река огибала восточную окраину Нью-Бремена. Мы миновали низину, где дома стояли рядом с элеваторами, а над деревьями виднелся белый шпиль маленькой церкви. Мы проскользнули под железнодорожным мостом, на котором я сидел перед тем, как наткнуться на моляющуюся сестру Ив выше по реке. Город остался позади. Благодаря течению и собственным усилиям мы неслись между полями, где на распаханной почве росли молодая кукуруза и соевые бобы. Солнце зашло за холмистый хребет, отмечавший границу плодородной поймы. Мы плыли в широкой синей тени этих холмов, и долгое время никто не решался заговорить. Полагаю, отчасти это было из-за того, что мы с Мозом все силы вкладывали в то, чтобы оказаться как можно дальше, и я слишком запыхался, чтобы говорить. Но думаю, что мы молчали еще и потому, что снова оплакивали потерю. Это чувство должно было бы уже стать нам привычным, но разве можно привыкнуть к разбитому сердцу?

К тому времени как сумерки начали сгущаться, мы подплыли к заросшему лесом острову, и я крикнул Мозу:

– Нам надо остановиться на ночь!

Моз своим веслом завернул нас к узкой полоске песчаного пляжа на оконечности острова. Я выпрыгнул, вытащил каноэ на берег и помог Эмми с братом высадиться. Моз был последним, он нес одеяла и корзинку с едой. За долгие годы течение принесло на остров целую гору коряг и палок, выгоревших под солнцем до белого цвета, так что вся конструкция напоминала кучу огромных костей. Под этим шалашом я и расстелил одеяло для Альберта, который сразу же лег. Эмми разложила остальные одеяла, а Моз открыл корзинку с едой. Внутри оказались сэндвичи с ветчиной, яблоки, небольшая емкость с лимонадом, который мы выпили, почти не почувствовав вкуса. Мы сидели в сгущающейся темноте и подавленно молчали. Я чувствовал навалившуюся на всех печаль и понял, что должен что-то сделать. Поэтому я набрал палок и разжег костер. Альберт попытался было возразить.

– Опасно, – сказал он.

Но он был не в состоянии спорить. Над головой одна за другой загорались звезды, и свет от костра разогнал кромешную тьму. Я сыграл на гармонике несколько бодрых мелодий, и все немного повеселели. Потом я отложил гармонику и сказал:

– Давайте расскажу вам историю.