Уильям Крюгер - Эта ласковая земля

– Ложь у тебя получается сладкой, как мед, да?

Я посчитал это комплиментом и довольно ответил:

– Это дар.

– Или проклятие. У той женщины доброе сердце, Оди. Она была добра к нам, а ты ее обманул.

Это было больно. Но я стоял на своем.

– Представь, что она сейчас чувствует. Она только что помогла трем нуждающимся людям, и это истинная правда, Альберт.

– А как она будет себя чувствовать, когда поймет, что на элеваторе нет никакого Клайда Стрэттона?

– Что-то ты не очень помогал, – огрызнулся я. – Э… э… э… Ты как будто язык проглотил.

Альберт остановился и повернулся ко мне, его лицо было печальным и серьезным.

– Послушай, Оди, ты многое пережил, много плохого, и я знаю, что должен был лучше защищать тебя. Но я не хочу, чтобы ты вырос таким, как… как…

– Как Клайд Брикман? Как ДиМарко? Так ты про меня думаешь? Ну и черт с тобой.

Я как можно скорее пошел от него прочь. Не только потому, что разозлился, но и потому, что не хотел, чтобы он видел, как сильно обидел меня.

– Оди, подожди! – крикнул Альберт.

Я остановился, но не из-за него. Меня заставил вернуться звук полицейской сирены. Альберт тоже повернулся, и мы оба смотрели, как полицейская машина несется по гравийной дороге Вестервилля в нашу сторону, оставляя за собой такое облако пыли, которому позавидовал бы табун диких лошадей.

– О, черт, – сказал я.

– Полегче, Оди. Просто сохраняй спокойствие.

Утреннее солнце отражалось в лобовом стекле и слепило меня, не давая рассмотреть полицейского за рулем. Я оцепенел от ужаса. Я мог выдержать взгляд Черной ведьмы и постоять за себя перед ее мужем, но было что-то в парнях в форме, при значке и оружии, отчего мои внутренности превращались в желе.

– Помаши рукой, – сказал Альберт, когда коп подъехал. – И улыбайся.

Я поднял руку. Она показалась мне свинцовой.

Полицейская машина пронеслась мимо так быстро, что я даже не успел хорошенько рассмотреть водителя. Она пронеслась по дороге, по мосту через Гилеад и дальше.

Мы дошли до моста и задержались, чтобы убедиться, что коп не вернется и нас никто не видит. Потом мы скрылись под деревьями вдоль реки и пошли туда, где оставили каноэ. Добравшись до места, мы с Альбертом потрясенно переглянулись.

Моза и Эмми не было, каноэ тоже.

Никогда, даже слушая самые страшные угрозы ДиМарко, я не боялся так, как в тот момент, когда мы обнаружили, что Моза и Эмми нет.

– Альберт, где они?

– Я не знаю. – Он подошел к берегу и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. – Должно быть, их что-то спугнуло.

– Или кто-то забрал.

– Вместе с каноэ? Не думаю. Они на реке.

– В какую сторону они поплыли?

Альберт осмотрел место, где мы раскладывали одеяла прошлой ночью, и принялся ходить между деревьями. Я понятия не имел, что он делает.

– Вот, – наконец сказал он, опустившись на колени в траве.

На земле лежали две палочки, составляя угол, вершина которого указывала на восток. Оставлять такие знаки нас научил мистер Сейферт.

– Они ушли вниз по течению. – сказал Альберт.

Мы пошли вдоль Гилеада, пробираясь через деревья и кусты, с коробками в руках. Мы прошли полмили, когда я услышал Эмми. Мы нашли их с Мозом в том месте, где в реку впадал маленький ручей.

– Что случилось? – спросил я.

«Дети рыбачили», – показал Моз.

– Они шли по другому берегу, – сказала Эмми, – но не видели нас. Моз подумал, что нам лучше уйти.

Мы надели новые носки и ботинки. Я встал спиной к остальным и быстро перепрятал пятидолларовые купюры из старого ботинка в новый правый. Когда я встал, мне показалось, что я надел облака, по которым ходили ангелы. У меня никогда не было такой удобной обуви.

Мы снова спустились на реку и остаток утра старались отдалиться как можно дальше от Линкольнской школой. Я наблюдал, как Эмми со скучающим видом водит пальцами по воде, и мне в голову пришла идея. Я взял швейный набор, который дала та добрая женщина, и маленькими ножницами отрезал от своей рубашки три черных пуговицы, потом пришил их треугольником к подошве одного из своих старых носков. Из наволочки я достал красную ленточку, которой были перевязаны какие-то документы, вырезал из нее овал и пришил его к пятке носка. Плотно набил этот носок вторым. В итоге у меня получилась перчаточная кукла с пуговицами на месте глаз и носа и ртом из красной ленты. Получилось неаккуратно, но, учитывая обстоятельства, неплохо.

Я надел куклу на руку и сказал тоненьким кукольным голоском: