Кэролайн Ли - Стеклянная женщина [litres]

Я вовсе не хотел обходиться с ней жестоко. Но всякий раз, как мне вспоминается наша последняя буйная ссора, меня начинает мутить. Закрывая глаза, я так и вижу ее искаженное в крике лицо и кровь. Целое море крови.

А потом в полумраке летней ночи я вырыл жене могилу.

Катрин держит слово: она ночует в хлеву и дважды в день, ранним утром и поздним вечером, пробирается сквозь снежную завесу в дом, чтобы промыть рану Йоуна. На другой день весь гной выходит, и Катрин вкладывает туда чистый кусочек ткани, вытаскивая его всякий раз, когда ей нужно обработать рану. По мере того как воспаление уменьшается, пелена, заволакивающая сознание Йоуна, спадает, и он поскуливает от боли. Еще через день каждая перевязка уже сопровождается его отрывистыми подвываниями.

Роуса не в силах смотреть на это; она сидит в baðstofa , вяжет и мечтает ничего не слышать. Пьетюр скорчился на постели напротив, стиснув зубы и сжав дрожащие руки в кулаки. Один Паудль остался наверху, чтобы держать Йоуна и передавать Катрин воду, водоросли и прочие травы, которые она закладывает в рану: звездчатку, дягиль и мох.

После особенно мучительной перевязки Катрин опускается на колени подле Роусы, которая сперва пыталась помочь ей, но в конце концов забилась в угол и в ужасе наблюдала издалека.

Катрин кладет руку ей на плечо.

– Его крики – хороший знак, Роуса.

– Но этот запах! Будто тухлое мясо.

Катрин кивает.

– Тяжело видеть мучения любимого человека.

Любимого? Об этом Роуса никогда не думала. Она обязана почитать мужа и повиноваться ему – так велит Библия. Она хочет быть ему хорошей женой, потому что от этого зависит и мамина, и ее собственная жизнь. Но любовь? Она разглядывает лицо Йоуна; она знает каждую его черточку, каждое выражение. Протянув руку, она касается его щеки, проводит пальцем по губам: уголки приподняты, и возле них залегли морщинки прошлых улыбок. Когда-то он был счастлив.

Когда она поднимает глаза, в дверях стоит Паудль, жует сушеную рыбу и смотрит на нее. Она краснеет. Глаза его походят на темные пещеры, и он отворачивается и уходит.

Она не пытается его остановить.

Если прелюбодеяние совершил мужчина, его вздергивают на виселице или отрубают ему голову, а если женщина, ее бросают в озеро Тингведлира в завязанном мешке. В Библии сказано, что тот, кто вожделеет в сердце своем, уже прелюбодей. Пусть уходит, это к лучшему.

На другой день, когда она готовит еду, Пьетюр зовет с чердака:

– Роуса!

Потом к нему присоединяется Паудль, и оба они кричат в исступлении:

– Роуса! Роуса!

Ложка со стуком падает на пол. Роуса стремглав взлетает по лестнице, понимая, что Йоун умер. Сердце ее так и падает – и тут же наступает облегчение. Она наконец-то сможет вернуться в Скаульхольт с Паудлем. Жизнь в Стиккисхоульмюре покажется ей страшным сном. Но в какое же чудовище она превратилась, что желает смерти собственному мужу?

Собравшись с духом, Роуса входит в комнату.

Йоун полусидит на тюфяке, и Пьетюр подносит кружку с отваром из мха к его губам. Они с Паудлем смотрят на него так, будто своими глазами наблюдают воскресение Лазаря.

– Он хочет пить, – изумленно говорит Пьетюр.

– Слава Господу! – Роуса подбегает к Йоуну, замирает на мгновение и обнимает его. – Йоун, elskan , я так… так рада.

Колени ее дрожат. Она не решается посмотреть на Паудля.

Йоун слабо улыбается.

– Похоже, мне надо было чудом избежать смерти, чтобы ты стала примерной супругой.

Будь Роуса дерзкой, как Катрин, она бы ответила, что на волосок от смерти и он был покладистым мужем. Она через силу улыбается.

– Я сделала жаркое.

Краем глаза она видит, как обмякают плечи Паудля и как он выходит вон. Она старается не думать о боли, отразившейся на его лице.

– По мне как будто целое стадо лошадей проскакало, – говорит Йоун.

– Тебе нужно отдохнуть, elskan . Поспи. – Ее так и тянет побежать вдогонку за Паудлем. Взять его за руку, прижаться к нему и сказать… Что она ему скажет?

– Я и без того слишком долго спал. Поди сюда. – Йоун берет ее ладонь и целует. От его прикосновения по коже пробегает дрожь.

В далеком темном углу расправляет крылья кречет. Услышав шуршание перьев, Йоун вздрагивает, оборачивается к Роусе и с силой сжимает ее руку.

– Ты никому не расскажешь про птицу?