Йожеф Дарваш - Город на трясине

Тетушка Бакошне, намаявшись за долгий день, сидела у котла прямо на земле, жевала блин и время от времени бросала замечания:

— В нонешнем году, может, и хватит хлебушка…

Одной рукой она держала блин, а другой растирала уставшие ноги.

Яниш Воробей, прищурившись, смотрел на догоравший под котлом огонь и молчал.

Кругом стояла такая тишина, что был слышен шелест листьев на деревьях, росших вдоль улицы. Вот прошумела крыльями птица, в соседнем огороде проквакала лягушка. Воздух был напоен ароматами спелого лета, а с высоты над уснувшей слободкой ярко светили звезды. Это были недолгие часы всеобщего отдыха. Через дверь летней кухни, завешенную мешковиной, доносилось ровное дыхание спящих.

— Умаялись, бедолаги, — по-матерински нежно, с теплотой в голосе проговорила старушка. Неожиданно блин выпал у нее из рук и она тихо заплакала: — Бедный отец, не дожил…

И она горько разрыдалась, несмотря на то что сегодняшний день был у нее одним из счастливых, так как сулил на будущее много хлеба.

Яниш Воробей молча слушал рыдания Бакошне, а затем встал и, не говоря ни слова, даже не попрощавшись, поплелся к себе домой. В ночной тишине еще долго было слышно, как он ступал по земле своей деревянной ногой.

На следующее утро Шандор встал поздно. Для чего тогда и дается рабочему человеку воскресенье, если не для того, чтобы хоть немного больше обычного поспать?..

Встав с постели, он вышел во двор босиком, в одной исподней рубахе и, взяв на руки малыша, сел на чурбан. У ног его уютно устроился Шади, не сводя с отца восторженного взгляда. В глубине души Шади завидовал братишке, лежавшему на руках у отца, так как теперь самому Шади почти не доставалось отцовской ласки. Шади попытался сделать что-нибудь, чтобы привлечь к себе внимание отца. Подобрав несколько комьев земли, он, не вставая с места, начал бросать их в кур, а затем встал и полез в открытое окошко. Ему уже почти удалось залезть на подоконник, но в самый последний момент одна нога у него соскользнула и, потеряв точку опоры, Шади шлепнулся на землю. Он быстро вскочил, потер ладошкой ушибленное место, но не заплакал.

Отец же лишь бросил на него недовольный взгляд и сказал:

— Перестань баловаться!

Услышав эти слова, мальчик сначала надулся и отошел немного в сторону, однако через минуту его обида улетучилась и, опять подойдя к отцу, он сам стал забавлять маленького братишку, Шади целовал его, щекотал ему ножки. Он видел, как играют с маленьким взрослые.

У Юлиш же и в воскресенье хватало забот, так что ей было не до отдыха. И хотя свекровь моталась по дому всю неделю, однако немало дел оставалось и Юлиш. И даже если бы по дому все было переделано, Юлиш все равно бы нашла себе работу, так как жена бедного человека никак не может позволить себе бездельничать даже в воскресенье. Едва она успела привести в порядок детишек, как нужно было готовить обед, а потом помочь свекрови заштопать мешки, с которыми та накануне не успела управиться (вечером их нужно было отнести на хутор).

Юлиш бежала то на кухню, то во двор и так же, как старая Бакошне, приговаривала:

— Ни минуты нет покоя, и так, видно, до самой смерти…

Шандор, поиграв с малышом, начал не спеша одеваться. И тут не обошлось без Юлиш: она подала мужу чистую рубаху, достала из шкафа выходной костюм, праздничные сапоги. Шандор собирался не в церковь, а всего-навсего к соседям, к Фаркашам, у которых сегодня собирались все поденщики, нанявшиеся на уборку урожая. Работать они начали еще с середины недели, а теперь им нужно было собраться и кое-что обсудить сообща.

Правда, весной они уже несколько раз собирались и все как следует обсудили. Каждый из них прекрасно знал, что именно он должен был делать, тем более что вместе они работали уже не первый год… И все-таки не мешает еще раз все обсудить, чтобы потом не было никаких недоразумений. Молотьба — кампания весьма ответственная, и ее нужно проводить, как важную военную операцию, по заранее разработанному плану; одержать в ней победу можно лишь тогда, когда рассчитан каждый шаг и все как следует согласовано. Особенно важно это сейчас, когда увеличилось число молотилок и на клин иногда приходится по пятнадцать — двадцать штук. Тут нетрудно и переругаться меж собой: ведь каждый хозяин заинтересован в том, чтобы его зерно как можно скорее оказалось в мешках и амбарах.

Порой споры перерастали в крупный скандал. Один такой случай произошел прошлым летом и у них в артели, когда они работали на ченгеледском участке. Правда, виноват в этом был сам хозяин. Они заранее договорились с ним, что обмолот будут производить на двух молотилках. Когда же дошло до дела, то хозяин вдруг заявил, что нанимает лишь одну молотилку. Разумеется, ни одна из артелей не собиралась уступать другой себе в ущерб, так как к тому времени во всей округе обмолот, можно сказать, был уже закончен, а тут еще предстояло обмолотить по крайней мере тысячу валков, уложенных в два стога. Работы там было не меньше, чем дня на три, да и подзаработать на этом можно было.