Эдвард Сент-Обин - Двойной контроль [litres]

– Возьмите еще, – предложил официант.

– Спасибо, с удовольствием. Очень освежает, – сказал отец Гвидо, взял второй бокал и направился к двойной лестнице, ведущей в сад с веранды в дальнем конце холла.

Он приблизился к расходящимся ступеням; музыка стала громче, в сотне метров от особняка показался огромный экран, на котором сияли вихляющие зеленые цифры. На фоне экрана вырисовывались четыре силуэта: люди в черных костюмах, перечеркнутых полосами света, стояли за резко очерченными пультами и аккуратными, легкими движениями управляли какими-то невидимыми инструментами. Отец Гвидо, будто зачарованный, спустился по ступеням, не понимая, попал он на концерт или на какую-то научную презентацию о робототехнологическом будущем, подготовленную синьором Стерлингом и его коллегами для ничего не подозревающих гостей. Внезапно на экране появилось слово «COMPUTERWORLD» [32] Компьютерный мир ( англ .). . Наверное, название товара. Затем потянулась цепочка огромных букв, и пророческий получеловеческий, полусинтезированный голос начал складывать их в слова: «ИНТЕРПОЛ – ДОЙЧЕ БАНК – ФБР – СКОТЛАНД-ЯРД – ЦРУ – КГБ – КОНТРОЛЬНЫЕ ДАННЫЕ – ПАМЯТЬ – КОММУНИКАЦИЯ – ВРЕМЯ – МЕДИЦИНА – РАЗВЛЕЧЕНИЯ». Очевидно, товар предназначался для влиятельных потребителей и обладал широкой сферой применения, но отца Гвидо больше поразило яркое многоцветье беспорядочных узоров, плясавших по экрану в такт то фоновому ритму музыки, то долгим вздохам и печальному эху, протяжно трепещущему над лихорадочными басами. Отец Гвидо осушил второй бокал лимонада и с изумлением уставился на экран. Зрелище напоминало постоянно меняющуюся картинку, складывающуюся из витражных стекляшек в калейдоскопе, который мама подарила ему в день, когда ему исполнилось шесть лет.

– Дьявольская какофония! – выкрикнул ему на ухо знакомый голос сэра Уильяма Мурхеда. – Уж в этом-то вы со мной согласитесь.

– Похоже на витражи, – зачарованно произнес аббат. – Разумеется, осовремененные, для нынешней молодежи.

– Эти фрицы уже почти полвека прикидываются роботами. Не современность, а ретро-футуризм, – презрительно заявил Мурхед. – На их творчество больше повлияли советские плакаты, медицинская аппаратура и музыкальный визуализатор, чем розеточное окно Амьенского собора.

Отец Гвидо не понимал, что не нравится Мурхеду, но распознал тон человека, который привык доказывать, что во всем прав. Хотя его преосвященство хотел предать Мурхеда анафеме, отец Гвидо в глубине души считал, что эти два догматичных, желчных человека на самом деле духовные близнецы. По правде говоря, сейчас ему было все равно, что именно думает каждый из них; он просто наслаждался праздником и радовался, что принимает в нем участие. Телевизор он смотрел только на Пасху, когда передавали благословение папы, а еще, поддавшись уговорам монахов помоложе, чемпионат мира по футболу 2006 года, когда Италия вышла в финал. Сейчас он изумленно глядел, как на экране белый космический корабль приближается к заснеженному полю перед большим административным зданием. Когда корабль приземлился, музыка смолкла и зазвучали аплодисменты, свист и одобрительные восклицания. Сцена погрузилась вo мрак, но вскоре многообещающая темнота снова породила мелодию. Гости восторженно завопили, и на сцене вспыхнул свет.

Внезапно перед двумя стариками появилась синьорина Джейд в коротком красном платье; ее длинные черные волосы, собранные в высокий пучок, скрепляла прелестная палочка из слоновой кости, украшенная красными и черными пиктограммами.

– Ну, что вы застыли? Это же классика, танцуют все!

Она вместе с музыкантами пропела первые строки песни:

– Ни одно из возможных определений танца… – начал Мурхед, но отец Гвидо не услышал окончания, потому что Джейд схватила его за руку и поволокла за собой к сцене.

На краю толпы Джейд выпустила ладонь Гвидо и начала безумную пляску, раскачиваясь всем телом из стороны в сторону и поводя руками в воздухе, а потом, плавно изогнувшись, наклонилась к отцу Гвидо, поднесла руку к голове, вырвала палочку из узла волос, словно чеку гранаты, и замахала высвобожденной гривой в миллиметрах от внушительного живота аббата. Бедняга едва не упал в обморок, а Джейд резко откинулась назад и, все так же изгибаясь по-змеиному, выставила вперед свой живот и запрокинула голову так, что пряди волос ниспадали до самой лужайки за спиной.