Ахмед Рушди - Кишот [litres]

– Он носит маску Дон Кихота? Это несколько странно, но я так и не понимаю, при чем тут я. Дон Кихот известен миру уже, сколько там, четыреста лет?

– Он использует псевдоним Кихду. Это имя вам что-то говорит?

– Нет. Или да. В 1997 году родился мой сын.

– Вынужден с прискорбием сообщить вам, – продолжал Лэнс Макиока, – что за маской Человека из Ла-Манчи скрывается ваш сын. Ваш пропавший сын, насколько мне известно.

– Боже! – проговорил Брат.

– Ваш сын, с которым вы в последнее время, по крайней мере предположительно, не поддерживаете связи, сейчас живет под именем Марсель Дюшан.

– Он на самом деле выбрал такое имя?

– Видите ли, сэр, как оказалось, яблочко упало не так уж далеко от яблоньки.

Брат молчал.

– Расскажите мне историю до конца, – попросил он наконец. Похоже, Лэнс Макиока не торопился это сделать.

– Я читал ваши книги, сэр, включая и ту, над которой вы сейчас работаете, – сказал он. – Я, конечно, не специалист, но, насколько я понял, вы говорите читателям, что “иррациональная”, даже “абсурдная” – наиболее точные определения для описания реальной жизни. Любопытный посыл, хотя в некоторых моментах нужны усилия, чтобы в него поверить. Этот воображаемый ребенок, например Санчо. Что навело вас на мысль придумать такое?

– Подозреваю, вы сейчас сами ответите на свой вопрос, – заметил резко помрачневший Брат.

– Если образ старого придурка списан с вас, – продолжал Лэнс Макиока, – я не хочу вас обидеть, сэр, просто пытаюсь понять ход ваших мыслей, отсюда можно заключить, ведь и правда можно, что – как Кишот таскает с собой фантомного Санчо – вы на самом деле общаетесь со своим якобы пропавшим сыном. Который, как я говорил, пользуется очень похожей на вашу иконографией.

– Отсюда нельзя ничего такого заключить, – возразил Брат. – Это совпадение.

– Конечно, конечно, спасибо, что разъяснили. Сами понимаете, того, кто вынужден делать выводы, можно простить за такой вывод. В большей степени я озадачен фигурой возлюбленной старого джентльмена. В вашей книге. Кто мог быть ее прототипом?

– У нее не было прототипов.

– В вашей жизни нет возлюбленной?

– Это допрос? Вы меня в чем-то подозреваете? Может, мне лучше позвонить адвокату. Вы же позволите, я надеюсь? Это же, как вы сами заметили, Америка.

– Сэр, прошу вас, будьте уверены, мне неизвестно, чтобы в настоящее время в отношении вас имелись какие-либо подозрения или велось расследование. Это всего лишь дружеская беседа.

– В таком случае потрудитесь рассказать мне то, ради чего пришли.

– Но в вашей жизни есть женщина, о которой вы постоянно думаете, я прав? И эта женщина, если моя догадка верна, в настоящее время проживает за океаном.

– Зачем задавать мне вопросы, ответы на которые вы знаете?

– Потерянный сын и потерянная женщина, – рассуждал Лэнс Макиока. – Двое в одной семье. Вы сами не задавались вопросом, почему близкие вам люди так часто оказываются для вас потерянными? Конечно, задавались. Вы же писатель, наверняка гордитесь умением анализировать жизнь. Вы явно знаете афоризм Сократа: неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы жить.

– Вы явились сюда, чтобы меня оскорблять?

– Ни в коем случае, сэр! – Лэнс Макиока сменил тон на заискивающий. – Я пришел, чтобы рассказать вам историю.

– Но до сих пор так этого и не сделали.

– Потерянная женщина за океаном, – произнес Лэнс Макиока, словно пытаясь что-то вспомнить. – Как много вы знаете о ее нынешнем состоянии?

– Что вы хотите этим сказать? Какое у нее состояние?

– Мне следовало сказать “ситуации”, – поправил себя Лэнс Макиока, – о ее нынешней ситуации.

– Меньше, чем вы, очевидно. Вы хотели рассказать мне историю о ней?

– И о вашем сыне, Марселе Дюшане. Вы уверены, что они не общаются?

Брат не ответил. Лэнс Макиока кивнул, медленно поднялся и сложил руки на животе, как примерный ученик.

– Рассказать историю профессиональному писателю, – заявил Лэнс Макиока, – это вызов, сэр. Даже как-то неловко. Позвольте мне немного собраться с мыслями.

В городе Мумбаи (население 21300000 чел.), в местечке Растом Баг района Бикулла, напротив больницы Масина, в огромном с высокими потолками зале старого ветшающего парсийского особняка, за медленным упадком которого мрачно наблюдают многочисленные баньяны, двое известных фотографов установили ни больше ни меньше кабину настоящего “боинга-747”, вокруг которой расставили огромное количество новейшего оборудования для симуляции полетов и огромных экранов, на которые можно было вывести изображения многих международных аэропортов, благодаря чему они сами и их гости под руководством одного из друзей, самого настоящего пилота реактивных лайнеров, могли отрабатывать взлет и посадку самолета. Эта странная забава стала популярна в их кругу, и слух о ней дошел аж до американского посольства в Дели; посольские лбы нахмурились, посольские пальцы зачесали посольские головы, в результате чего в один прекрасный день в дверях старого ветшающего парсийского особняка возник некий мужчина, который настойчиво хотел побеседовать с хозяевами – косая черта – жильцами данного дома, это был японо-американский джентльмен в синем шелковом костюме, крупный мужчина не ниже ста девяноста пяти – ста девяноста семи сантиметров ростом, который весил, скажем, килограммов сто двадцать, а то и больше. Двум фотографам он представился как Трип Мизогучи и от имени посла США любезно попросил их ответить на несколько вопросов, на что они, сразу сообразив, что имеют дело с разведкой США, тут же согласились.