Алексей Комаров - Рассказы старого лешего

Мы любим всем давать советы,
Как будто знаем больше всех.
Но даже, несмотря на это,
Иной совет дает успех.

У камина мы сидели,
За окном кружилась вьюга,
Но в окно мы не глядели,
Мы глядели друг на друга.

Так сидели вечер целый
И ни слова не сказали…
На медвежьей шкуре белой
Мы сидели и молчали.

И дрова уж прогорели,
И в окно уж ночь глядела,
Молча рядом мы сидели
На медвежьей шкуре белой.

За нас руки говорили,
Говорили очи смело.
Все вопросы мы решили
На медвежьей шкуре белой.

В такой туман и слякоть
Хотел бы с другом я побыть,
Вина бутылочку распить
И мирно покалякать.

Ночь и луна обманчивы, друг милый,
Все кошки серы в тьме ночной,
А девушки — одна прекраснее другой,
Луна вуалью их прикрыла.
Вот почему всегда свиданья
Бывают ночью, под луной,
И внучки Евы, хитрые созданья,
При лунном трепетном сияньи
Обманчивой нас ловят красотой.

Хотел бы я ответить вам стихами…
Да стар я стал, какие уж стихи?
Не время заниматься пустяками,
Пора замаливать грехи.
Давно уж черти ждут меня,
Давно уж раздувают пламя.
И, может быть, на этих днях
Я подружусь с чертями…

Слов у меня для вас так много,
И образ ваш всегда со мной,
Но вы глядите очень строго,
И перед вами я немой.

Ах, Анюта, ваши глазки
Не глаза — цветы.
Сколько в них любви и ласки,
Сколько в них мечты.

Много люди написали
Всякой чепухи.
Умоляю вас: нельзя ли
Не писать стихи!

Когда-нибудь в минуту грусти,
Когда наступит черный час,
В своем печальном захолустье
Я вспомню, может быть, о вас.
И образ ваш, родной и милый,
Рассеет временную тень,
И вновь во мне воспрянут силы,
И новый засияет день!

Я вас любил свирепо, зверски,
Живьем готов был проглотить,
Такой поступок богомерзкий
Нельзя, конечно, похвалить.

А время шло, смотря сурово,
Огонь любви в душе угас.
И поросенка заливного
Теперь люблю я больше вас.

Я тихо шел по сказочному лесу
И слушал тишину, любуясь кружевом
Заиндевевших веток.
И вдруг передо мной в величии прекрасном
Предстал лесной гигант, могучий, горделиво.
Лесное божество в короне грозной
Бесшумно, как видение в узоре
Снежных веток, он на меня
Направил взор суровый и уши чуткие.
Мгновенье лишь мы так стояли,
И вдруг красавец мой растаял,
Рассеялся как дым, как пар, как
Сон прекрасный.
Я тут заметил, что был он не один,
За ним, мелькая в серебре стволов и веток,
Растаяли еще пять-шесть лесных красавцев.
Куда? Зачем? Зачем меня бояться?
Ужель возможно в божество ружье направить,
Разбить прекрасный мрамор
Иль штыком проткнуть шедевр дивный.
Не бойтесь же меня, лесные боги,
Лес ваш, и вы в нем властелины.

По лесу леший бродил при луне,
Мурлыкая песню в ночной тишине.
Ему, подпевая, и сосны, и ели
Вершины качали и тихо шумели.

Позвольте мне любви признанье
Рукой дрожащей написать.
Мои мечты, мои страданья
Все на бумаге рассказать.

Потом весь жар души мятежной
В конверт почтовый запихать,
Поцеловать конверт тот нежно
И адрес сверху написать.

Он очень прост: «Моей любимой» —
И все. Не бойтесь, он не подведет,
Не пролетит признанье мимо,
А в ваши руки попадет.

Отдохни, мой друг усталый,
Отдохни!
Потрудился ты немало
В эти дни.
Ты немолод, гаснут силы.
Отдохни!
Друг сердешный, друг мой милый,
Ляг, усни!
Я тебя тепло укрою
Зипуном.
Спи, мой милый, на покое
Сладким сном.

Осточертела мне столица,
Москвою сыт по горло я.
Толпа, мелькающие лица
Скотов-рабочих и жулья.
И все спешат, и все бегут,
Толпой забиты магазины.
Возьми, судьба, хороший кнут,
Исполосуй им рабьи спины.

Привет тебе, пустынножитель,
Певец волков, бизонов укротитель.
Свой лоб укрась венком лавровым,
Сиди в пустыне, и ни-ни…
Опасно ездить в эти дни,
Повсюду ходит грипп суровый,
Москву он косит, словно сено.
Все сорок тысяч докторов
Пред ним упали на колена.
Сиди, брат, дома! Будь здоров!