Тимур Зульфикаров - Странствия Ходжи Насреддина в XXI веке. Новое учение древнего мудреца

А была только белая…
Никем не штопаная,
Но Святая!.. Боевая!..
Вечная Рубаха!..

И!..
И Необъятная… Сладчайшая…
Всепобеждающая Вера
В Распятого —

В Той же Рубахе!..

Осень…
Горная река жемчужных волн
Стала рекой нагих камней…
А я был молодым…
А стал старым…

А я был водой…
А стал камнем…

А вода вечна…
А камень текуч…

Осень, опадая,
Обнажает брошенные птичьи гнёзда
В деревьях…

И болезни… печали
В человеках…

Летний дождь…
Нежданный… нечаянный…
Я радуюсь…

Сегодня не надо подниматься в гору
И поливать дикие цветы…

Старый поэт дремлет под тысячелетней осенней опадающей чинарой…
В руках у него пиала из орехового дерева с гранатовым вином-мусалласом…
Юная тугая танцовщица с золотой тюбетейкой на смоляной головке
Извивается в древнесогдийском танце…

И странно…
Золотые листья с чинары падают на поэта…
Но не на пиалу с вином…
И не на плясунью…
Да…

Золотой листопад засыпает только поэта…
Да…

Поэт скоротечен…
А Любовь и Вино — вечны…

Ах, нахлынули… настигли… набежали на меня
Древлерусские … душецелительные дубравы… рощи… чащи…
Многошумные… многозвонные… многодальные…
Дохнули многомедовые поляны…павлиньи разнотравья…
Веющие просеки… перелески сквозистые ромашковые…

И встали сосны корабельные… смолистые … духмяные,
Которые благодарно помнят корабела Петра Императора…
Который повел их в моря и океаны…

Ах, нахлынули струистые леса…
Качливые… крылатые…
Где я сидел … пел… пил вино …гулял… дремал… витал…
Блаженно помирал… да воскресал
С друзьями хмельными и пылкими другинями…

То недоступными… то распахнутыми…
Наго… сладко… до заветного соска…
До меж ног льстиво лестного леска…

Ах, нахлынули первозданные леса…
Где я струился… кочевал у златобредового костра… костра…
Ах!.. ай!.. ой!..

И где ж вы други и другини…
Где же я?
Эх!.. где же я…

И вот проснулся хладно
В одинокой одичалой глиняной кибитке-мазанке
В ковчежце малом…
В таджикских… в дальных… в колыбельных
Синь-лазурь-глазурь нагориях-горах…
Ах…

И от того святого божьего огнистого янтарно пляшущего костра
Одна зола… зола… зола
Дымит… пылит в глаза, как утренний туман…

Хотя жемчужная… родная…
Хотя ещё теплотворящая она…
Я ей дышу… живу… пока она жива…

Да разве нагие травяные горы и нагория
Утешат душу… исцелят…
Когда нахлынут… набегут сердобольные родимые дубравы… рощи… чащи…
Поляны… просеки… ромашковые перелески…
Да смолистые грибообильные материнские леса… леса… леса…

Ах, Господь!..
Где я?..
Где душа-кочевница…
Бездомница моя?..
Али в русских лесах…
Аль в таджикских горах…

Аль блаженный…
Аль не знаю я…

Заброшенная Русь…
Заброшенные города…
Заброшенные деревни…
Заброшенные души…
В заброшенных полях
Затонул Заброшенный Ковчег…
Ей!.. ей…

И ветхозаветный Ной уснул древлерусским…
Всеохватным… всенародным… всепианым сном…
В заброшенных бурьянах…
— Господь!
Как Русь мне позабыть?..
Как Русь мне разлюбить?..
Как мне покинуть Русь навек?..
Когда Ковчег крестьяне нище пьяно вороватые…
Избили … порубили на дрова…
Айда!.. Гойда!..

И всюду тлен…гульба… пальба…
И грех… и маята… и сонь-трава…

Айда!.. гойда…
Гуляй!.. стреляй… воруй…
Да без следа ложись…да помирай…
Но!..
Близок Всадник Двухтысячелетний Яроокий
На Стреловидном Огненном Осле…

И Меч в Его Спасительной Руке…
Чтоб бесов порубить и спящих разбудить…