Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Оказалось, освоила.

Не так уж и сложно.

Да, насчет «твистуге». Идешь, бывало по улице, а там самопальные музыканты бренчат на гитаре и орут во всю мочь:

— Твистуге! Э-э-э-э-э-э! Э, твистуге, лалалалала. О-о-о-о, твистуге…

Тут мне стало интересно. Что это есть такое — «твистуге»?

Но не подошла. Не спросила.

Зато мой ученик не подвел.

— Татьяна Алексеевна, а вы слышали новый танец? Твистуге называется.

И принимается орать, словно в последний раз поет.

Я больше и спрашивать не стала. Хотя ничего не поняла.

Ясность внесла моя коллега, как выяснилось, большая поклонница Чабби Чекера, короля твиста.

Просто это называлось Let’s twist again. И альбом у него назывался Twisting around the clock. По аналогии с Rock around the clock. И когда мы были такими же дурачками, как они, считали, что это «Рок вокруг часов». А это — «Рок круглые сутки». Как и твист.

Даже фильм такой есть, «Твист круглые сутки». С Чабби Чекером, правда не в главной роли.

Интереснее всего, что на твист хоть и косились и даже фырчали, всё не так яростно, как на рок. Прошла стиляжная кампания. Овчарок отозвали.

Мало того, стали появляться советские твисты. И с какими исполнителями!

Песня Бабаджаняна — Дербенёва «Лучший город земли» в исполнении Муслима Магомаева в течение месяца транслировалась по радио, но ее внезапно запретили. Инициатором запрета был Никита Сергеевич Хрущёв: «Твист о Москве? Запретить!» Через несколько месяцев, в октябре 1964 года, Хрущёва отправили в отставку. По преданию, поэт Леонид Дербенёв как-то пришел на радио и сказал: «Ну вот: Магомаев сделал все что мог. Хрущёва сняли. Будете теперь давать нашу песню в эфир?» Ответом стала «реабилитация» песни.

Песня Полада Бюль-Бюль Оглы на слова Онегина Гаджикасимова «Ты мне вчера сказала». Чистейший твист.

А Бабаджанян взял и написал «Королеву красоты» (слова Анатолия Горохова). И кто только ее не пел! Начиная с Муслима Магомаева. Мало того, Гайдай, окончательно «обнаглев», мало того что сделал Бывалого учителем твиста (причем его инструкции вполне правильны), еще и попросил Зацепина написать песенку про медведей в ритме твиста.

Где-то на белом свете, там, где всегда мороз,

Трутся спиной медведи о земную ось…

И все. Как цензура ни старалась, а Бывалый и медведи остались.

Началась эпоха Брежнева.

При котором не запрещали твист.

Даже советский.

Только эпоха твиста продлилась недолго. И слава Чабби Чекера оказалась не такой блистательной, как у Пресли или, скажем, Льюиса. О нем если и не забыли, то почти не помнят.

Но ведь было, было, было…

Зато сейчас не танцуют. А прыгают. Друг против друга.

Иногда и в одиночку.

Иные нынче времена…

Да, все мы совершаем поступки. И неблаговидные тоже. Я не утверждаю. Я полагаю. Но вот вопрос: если перед вами маячит соблазн совершить неблаговидный поступок и при этом остаться абсолютно безнаказанным, что вы сделаете? Решитесь оклеветать друга, очернить подругу, увести чужого мужа, изменить своему, завести любовницу, украсть деньги при условии, что никто ничего не узнает?

И все-таки я бы воздержалась. Даже при условии, что никто ничего…

Первое дело — совесть. Чересчур чувствительная. Было пару раз. И поступки-то не глобальные. А она меня жрала похуже пещерного медведя. С тех пор и закаялась.

Второе пришло позже. Боязнь гнева Божьего. При всем при том, что я твердо верю: Бог един, а все религии создали люди, и всякая подлость вернется к тебе же бумерангом. Закон бумеранга неотвратим. Может, это немного не в тему, но я точно знаю, что настоящие бабки, колдуньи и ведьмы (не те, что дают объявления в газету, а истинные, коих немного) крайне редко исполняют обряды черной магии, в полном убеждении, что все прилетит обратно, и не только им, но и детям и внукам.

Вот и я верю в закон бумеранга. Иногда он осуществляется очень быстро, иногда через много лет, только наказание неотвратимо. Опять же по себе знаю. Смешно, конечно, но было же!

Выхожу из подъезда. Навстречу — чудище лесное. Пьяное вусмерть, фиолетово-синее, в лохмотьях, на лбу повязка. Рвется в подъезд, бормочет что-то о каком-то дружбане.

Я всего-то крикнула консьержке, что у нас гость незваный, и вышла.

Перешла дорогу. Иду мимо торгового центра. Дорога вымощена плиткой, все ровно. Я не знаю, как, но спотыкаюсь, плюхаюсь во весь рост лицом вниз, не успеваю удержать голову, стукаюсь лбом. Обратно меня привезли на скорой, и если не считать нормальной одежды, в остальном я казалась близнецом-сестрой чудища. Вплоть до фиолетово-зеленой физиономии и повязки на лбу.