Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Итак, детство. Чем кормили детей, я имею в виду маленьких?

Не знаю, откуда взялась такая уверенность, что маленьких детей следует кормить манной кашей, но эта самая каша служила источником страданий для тысяч несчастных малышей. Утро непременно начиналось с манки. Любили ее очень немногие. Но опять же тысячам несчастных малышей по утрам впихивалась ложка за ложкой. Причем понятие «малыш» было весьма растяжимым. Это сейчас считается, что детям нельзя есть много манной каши, но на моей памяти подобные открытия делались сотни раз, и потому я им не слишком верю, но факт остается фактом: девиз того времени — «манная каша — наше все».

Ох, как хорошо я помню, что няня Маруся, натолкнувшись на мой упорный отказ есть кашу, превратила завтрак в игру. Ко мне плыли лодки, летели самолеты, нужно было, подобно мельнице, перемолоть кашу зубами… конечно, я всему радовалась и ела кашу. Но только с игрой. Вряд ли в детских садах с кем-то так играли. Ну, обходились как-то. Кроме того, манную кашу могли позволить себе все. Она была очень дешевой. Но тут была еще одна неприятная особенность: не все умели варить кашу без комков. И нужно сказать, ни в одной каше, кроме манной, этих комков не появлялось, а противнее этих комков было только молоко с пенкой.

А всего-то навсего нужно было в кипящее молоко засыпать манку тонкой струйкой, непрерывно помешивая. И комков не было. А с остывающего молока снять пенку. Чаще всего не снимали… Молоко тоже не было роскошью, по крайней мере в Ташкенте. С утра по всему городу расходились мужчины и женщины с ведрами, и призыв: «Кисло-пресно маляко» несся во все окна.

Нет, не голодали мы, совсем не голодали.

Не знаю, как у других, но мама почему-то очень часто готовила то, что я не могла есть: суп с клецками и жареные мозги. Ну, назовите меня избалованной, капризной и т. д. Да, я любила всеми презираемые крабы по 36 копеек, а больше всего — баклажанную икру, кашу-машу (каша из маша) и картошку во всех видах; согласитесь, не ресторан «Астория». Почему-то еще я любила кекликов (горная куропатка), которых ела раза три в жизни, и фаршированную куриную шейку. Сейчас даже не знаю, буду ли я это есть. Остальные любимые блюда остались.

Иногда на маму нападало, и вместо манной каши варили рисовую. Я так живо помню, как лет в пять сижу перед глубокой тарелкой (!!!) рисовой каши, в которой плавает расплавленное масло, за окном почему-то вечер, я ковыряюсь ложкой в каше и понимаю, что ЭТО мне никогда не съесть. И что сегодня я уже выдержала пытку акрихином, который мне давали от малярии. Вообще, фармацевтика тех лет была садистской. Я сама видела (притащила сестра) коробку с пустыми капсулами, значит, в то время они уже были. Почему нельзя было напихать в них акрихин, позже левомицетин (был в порошках!), касторку и, главное — рыбий жир?!

Сейчас все это есть, касторка уже не применяется, левомицетин в нормальных таблетках, акрихин наверняка тоже. Представляете, вот это — в рот! Ой… И акрихин был противного желтого цвета, с тех пор я желтый очень не люблю. И всегда ехидно усмехаюсь, когда на глаза попадается название российского химфармкомбината. Да-да. Именно «Акрихин». Интересно, какому дуболому пришло в голову так назвать комбинат?

И насчет рыбьего жира: еще одна пытка, которой подвергались абсолютно все дети СССР. Увильнуть было абсолютно невозможно. Никакие просьбы, мольбы, уговоры, обещания выпить в следующий раз не действовали. Рыбий жир наливался в ложку, ребенку совали в руку черный хлеб с солью или даже соленый огурец — и вперед. Жара — не жара, холод — не холод, рыбий жир вливался в глотку.

А еще творог заставляли есть и противные яйца всмятку. Все полезное. Все, на что большинство детей смотрело с тоской.

Зато после утренних терзаний мы мчались на улицу, и если стояла весна, можно было своровать урюк или яблоки, я даже персики пробовала, но они точно невкусные. И вишни тоже. И вообще, я только сейчас понимаю, как мне повезло родиться в Ташкенте. Там подножного корма много… Да и летом абрикосы были не золотые.

И, наконец, нашлась каша кроме машевой, которую я любила, люблю и ем.

Гречневая. Дело в том, что в Узбекистане гречка как-то не была распространена. В магазинах бывала редко, разве что в брикетах, и то не всегда. Мама брикеты вообще никогда не покупала. А впервые я увидела гречневую кашу в санатории «Чимган», который тогда не был туберкулезным. Туда и кумыс привозили, который любили очень немногие дети, а я вставала в очередь два раза. Эх, где бы настоящий кумыс раздобыть?