Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Но прошу заметить, что до середины семидесятых продукты, даже самые простые, были на-ту-раль-ны-ми. Колбаса и сосиски — из мяса. Как и окорок и буженина. Молочные изделия — из молока. Вкус ташкентских «серых» макарон и пирожков «ухо-горло-нос» до сих пор с вожделением вспоминают мои ровесники. Вот во второй половине семидесятых и началось: белковые добавки, колбаса «молодежная», сосиски в целлофане…

Наступила эпоха эрзаца. Которой не будет конца. И снова — бедные мои современники… им никогда не попробовать настоящей колбасы. Поверьте, это очень вкусно.

А на теперешнюю, все равно ташкентскую или московскую, смотреть не хочется.

А чего хочется? Да не так много. Хочется, чтобы в колбасе было мясо, а не куриная шкура. Хочется, чтобы сосиски по вкусу не напоминали ластик в презервативе. Хочется есть помидоры и клубнику, а не пластик. Хочется замесить нормальное тесто. Хочется купить хлеб, который пахнет хлебом.

Неужели я слишком зарываюсь в своих желаниях?

Знали бы вы, как я люблю манты. Когда мне говорят, что это просто большие пельмени, я только плечами пожимаю. Пельмени — блюдо прекрасное, кто бы спорил. А манты… рай и сказка.

У нас в доме узбекских блюд не готовили. А готовили, скорее, одесские. Во всем доме номер 16 по улице Виктора Малясова не было ни одного узбека. Русские, евреи, украинцы. Узбеков не было.

Но мне повезло. Мама дружила с семьей профессора Мирсагатова, жившего в нескольких домах от нас, только по Кренкеля. Это были удивительные люди. Какой-то неземной доброты и гостеприимства. Я очень любила его жену Катю. От нее просто исходила волна готовности принять, накормить, прийти на помощь… Я дружила с ее старшей дочерью Таней. Мы даже родились в один день, только она — годом позже. А моя сестра училась с его сыном от первого брака. Он потом женился на ее подруге. Все трое закончили ТАШми.

Вот на какой-то праздник они затеяли делать манты. Мне было лет шесть. Тане, следовательно, пять. Мы терпеливо ждали. Даже странно для такого возраста. Но ждали. У меня почему-то сложилось впечатление, что касканы были очень большими. Или это потому, что я была маленькой? Но касканов было несколько. Готовили во дворе, причем, заметьте, в коммунальном дворе. Таких в Ташкенте тогда было очень много: двор, а в нем отдельные домики. Таких скандалов, какими славились коммуналки, конечно, не было. Один кран на всех. Туалет на несколько кабинок — на всех. Что там делить? И манты тоже на всех.

Тогда мы очень резво стянули один кружок. Ой, горячие они были-и-и-и-и… Но вкусно-то как!!!

Позже я таким же способом поела узбекского плова.

Но такие оказии случались нечасто. Я имею в виду манты. С мясом плохо было, да и где там напастись его на такую ораву! Времена послевоенные.

Позже, когда стало полегче, манты мне доводилось пробовать редко. Иногда покупала готовые (они продавались просто на лотке, у поворота на Таджикскую). Но, конечно… это… Одна радость — лука было много.

Зато потом мне повезло второй раз. Я встречалась с одним молодым человеком, который позже стал моим мужем.

Как-то мы собрались в кино. В летний кинотеатр на Навои, рядом с отделением милиции. Оба только пришли из институтов. Он и пригласил меня зайти к ним поесть. Нравы тогда были проще, в том смысле, что сейчас я бы не пошла в чужой дом, а тогда — не задумалась.

Он все намекал, что меня сюрприз ждет.

Всем и каждому бы такой сюрприз! Кто бы мне сейчас…

Будущая свекровь приготовила манты.

Что-что, а манты у нее были невероятные.

Интересно, что она, почти сирота, прожившая очень трудное детство, не сбилась с пути, нашла себе хорошего мужа, нашла себе профессию. Она закончила знаменитые курсы при ОДО, готовила, пекла, а главное — очень хорошо шила. Подрабатывала шитьем, преподавала в школе домоводство. Я, легкомысленная неумеха, посмотрев, как она кроит платье, прониклась и поняла, что ни одно дело не дается просто так. Я благодарна ей за первый наглядный урок, в результате которого из лодыря превратилась в трудоголика (бывает).

Так вот, манты. Мы-то налопались и удрали в кино, а я все мечтала попробовать их еще раз. В ее исполнении.

У нее был каскан. Как она говорила, мантушница. Вообще-то по-настоящему — каскан. Высокая кастрюля. Внизу отделение для воды. Дальше — четыре алюминиевых кружка с дырками. Она очень его берегла. Касканы в продаже появлялись редко. Ей удалось купить каскан в конце пятидесятых.

Я никогда в жизни не видела, чтобы так раскатывали тесто. И до сих пор ощущаю собственную неполноценность, вспоминая это представление, иначе не назовешь. Она брала ком теста, слегка раскатывала, накручивала на скалку и резко посылала скалку вперед. Под ее тяжестью тесто раскатывалось само. Снова и снова… В идеальный тонкий круг. Завидно. Это она научила меня наматывать круг на скалку, проводить ножом вдоль всей скалки, после чего тесто распадалось на стопку ровных полосок. После чего их резали на квадратики. Экономилась куча времени.