Стоян Даскалов - Цветины луга

Туча в недоумении пожал плечами. Он подумал, что инженер имеет в виду его, и ему захотелось узнать, чем же он, Туча, отличается от других рабочих. Он никогда не задумывался над этим, поэтому сразу не нашелся что сказать.

— Достоевский говорил, что сладострастную женщину можно узнать по изгибу мизинца. Вот и я определяю происхождение рабочего по движениям мизинца.

— Брось шутить! — засмеялся Туча.

— А ты сам понаблюдай, как бывший крестьянин берет инструмент и как им действует.

— Берет, словно ручки плуга?

— Да. И еще. Заметил, как он орудует им?

Туча задумался.

— Согнувшись, будто идя за плугом?

И оба невольно залюбовались кипевшей вокруг работой. Рабочая династия отличалась. Заводские орудовали мотыгами и кирками напористо, как говорится, рубили сплеча. Крестьяне же, слегка нагнувшись, вели борозду неторопливо, разматывая ее, словно нитку с клубка.

Туча и инженер снова принялись за работу, и Туча вдруг открыл в себе то, что он сейчас подметил у орешчан. Он только улыбнулся и покачал головой. Инженер же работал совсем по-другому. И дело здесь не только в индивидуальных особенностях каждого человека.

Земля, родившая крестьянина, наделила его особой статью, походкой и движениями. И инженер был прав, что только долгий упорный труд на новом месте способен вытравить из землепашца его крестьянскую сущность.

В Орешец не раз приезжали из города служащие, студенты, учащиеся, солдаты и даже заключенные на уборку кукурузы, подсолнуха, на жатву и молотьбу. Всех их встречали дружелюбно, хотя особой пользы от них не видели по той причине, что все они были непривычны к сельскому труду. Но они привозили с собой что-то новое, были для орешчан глотком свежей воды в жаркий день.

А сегодня эта огромная монолитная рабочая армия удивила и поразила крестьян. Может, потому, что среди рабочих было много своих, односельчан, сразу же установилась атмосфера дружелюбия и взаимопонимания, и трудно было даже поверить, что между селом и заводом, случалось, дело доходило до баталий. Скоро не только местные, но и все остальные рабочие были приняты орешчанами, как свои.

Игна работала рядом с Сыботином и молча, с затаенным волнением наблюдала, что делается вокруг. Узнав о приезде рабочих, она язвительно заметила: «Приедут, расковыряют землю, как вороны, набьют желудки и поминай, как звали! А нам потом придется после них все переделывать. Дорого обойдется кооперативу такая помощь! Если бы они о нас думали, так не довели бы до того, что хоть по миру иди. А теперь, вишь, помогать решили, обрадовали своей помощью, словно калеку костылями».

Но среди рабочих был ее Сыботин, пришла и Яничка. Игна держалась настороженно, ее грызли сомнения. Она была уверена, что затея эта добром не кончится.

Рядом с Игной работала женщина с завода примерно ее лет, и Игна все посматривала в ее сторону. Она не была похожа на неженку, но почему-то работала в перчатках. Эти перчатки бесили Игну. Женщина очень старалась. Было видно, что к сельской работе она не привычна, а вот поди же, не сдается, не бросает мотыги, не отстает. Игна не сводила с нее глаз, надеясь отыскать в ее работе слабое место. Но женщина работала на совесть, рукой вырывая с корнем сорняки, не глядя по сторонам, не отвлекаясь. Двигалась вперед размеренно, точно машина.

— Сыби, скажи ей, пусть снимет эти перчатки. Глядеть тошно! — пробубнила Игна мужу.

— Дались тебе эти перчатки! Она и на заводе в перчатках работает.

— Знаем мы таких, которые смотрят, как бы рук не измарать, берегут свои пальчики!

— А для чего их марать? — возразил Сыботин.

— А мы для чего мараем? Рук в земле не измажешь — хлеба не вырастишь! Ты никак забыл об этом?

— Так было раньше, теперь иначе. Теперь на заводе даже некоторые мужчины работают в перчатках.

— Видали мы этих мужчин и женщин в перчатках! Ишь — руки берегут! Для свиданий, небось! Нас, брат, на мякине не проведешь. Мы все видим и знаем, что делается на этом вашем заводе!

— И на заводе, и везде есть всякие, Игна!

Когда прошли первый ряд, раздосадованная Игна перешла на другую сторону, чтоб быть подальше от работницы в перчатках.

— Ну, зачем ты? Ведь она может обидеться!

— Скажите, какая цаца! А тебе что — жалко?

— Ты позоришь и себя, и меня.

— Ой, гляньте на него! Я его позорю!

Сыботин отвернулся и встал на ее место рядом с работницей. Игна поднажала на мотыгу, стараясь опередить их, вырваться вперед, но у нее ничего не вышло. Женщина с завода, на первый взгляд работавшая медленно, не отставала. Игна скоро устала и остановилась отдохнуть, а та знай долбила землю мотыгой. К своему удивлению Игна заметила: в том, как работают эта женщина и Сыботин, есть что-то общее. Они работали размеренно, почти одновременно, в такт поднимая и опуская мотыги, Игна же то вырывалась вперед, то отставала. Заметив, что она начала отставать, Сыботин остановился и заговорил со своей соседкой.