Андрей Шляхов - Главврач

О как же это ужасно!!! Спала рядом, любилась, утешала, а сама в это время держала за пазухой увесистый камень… С праздником утром поздравила, правда — по сокращенной программе, подарок подарила, а сама готовилась заступать на новую должность… Его должность… Сука! Мразь! Тварь!

До конца приема Константин доработал на автопилоте, не отдавая себе отчета в том, что он говорит или пишет. Но, вроде как, все прошло гладко, никто не удивлялся и не возмущался. Домой ехал медленно, держался обочины. Некоторые из проезжавших мимо водителей ободряюще показывали ему оттопыренный большой палец, не иначе как принимали за дебютанта, впервые выехавшего в город без инструктора. Придя домой, Константин первым делом, не разувшись и не сняв куртки, прошел в спальню, взял подаренного Ритой божка и выбросил его в окно. Проклятый идол упал в сугроб, а Константину хотелось, чтобы он раскололся на мелкие куски. Но не повторять же все заново…

Была слабая надежда на то, что Рита позвонит сама, попытается что-то объяснить или не станет этого делать, но хотя бы сообщит новость… в десять часов вечера эта надежда окончательно улетучилась. Константин позвонил ей сам.

Рита ответила после первого же звонка, будто почувствовала, что он будет ей звонить и заранее взяла телефон в руки.

— Приве-е-етик! — ласково сказала она, растягивая ударные гласные в своей обычной манере. — Я только что о тебе подумала — и ты позвонил.

— Только что подумала? — Константин изобразил удивление. — А вот я думал о тебе весь день. Догадайся почему!

— Котя, не заводись, — попросила Рита еще более ласковым голосом. — Мне казалось, что ты, как настоящий мужчина, должен быть выше таких мелочей…

— Таких мелочей?! — у Константина от злости перехватило дыхание, и, надо сказать вовремя, потому что иначе он бы обложил предательницу семиэтажным матом, чего настоящий мужчина по отношению к любой женщине, даже — подлой предательнице, позволять себе не должен.

— Да — мелочей! — повторила Рита. — Когда ты был главным врачом, меня это совершенно не задевало. Ну был и был. Что с того?

Последняя фраза отбила желание высказывать свое мнение о поступках бывшей подруги. На каждое обвинение она будет отвечать «что с того?», все больше и больше выставляя Константина злобным завистливым буратиной. Да и о чем вообще можно разговаривать с женщиной, у которой гармонично сочетаются любовь и предательство?

— Знаете, как вас зовут на самом деле, Маргарита Николаевна? — спросил Константин, переключившись на холодный официальный тон. — Кассия Иудовна Брут!

Начитанной Рите можно было ничего не расшифровывать. Она, конечно же, читала «Божественную комедию» Данте и знала, что на последнем, девятом круге ада, отведенном для предателей, вмерзший в льдину Люцифер терзает в трех своих пастях главных предателей в истории человечества — Иуду, Брута и Кассия. Первый предал своего Учителя, а двое других — своего покровителя и благодетеля.

— Спасибо на добром слове, — также холодно ответила Рита и отключилась.

Минутой позже от нее пришло сообщение: «Ты никогда меня не ценил и не любил, а только трахал!». Константин нисколько не удивился. Людям, совершающим неблаговидные поступки, хочется оправдать себя, перекладывая вину за случившееся с больной головы на здоровую. Не виноватая я, это он меня вынудил!

На пике эмоций потянуло к творчеству. Константин прошел на кухню, принял в качестве успокоительного стакан ледяной водки, закусил оливкой и влет, не останавливая ни на мгновение своего трепещущего от ярости пера, написал стихотворение из десяти коротких строчек:

«И тогда,

простившись,

он вернулся домой

и, поворочавшись, забылся,

и утром потащился на службу,

и жил так (или не совсем так,

а может, и вовсе не так, хотя вряд ли)

ещё мучительно много лет,

смутно сознавая, что

мёртв». [32] Виктор Каренович Оганезов, «После любви».

Эмоции сдвигали каждую строчку все дальше и дальше вправо, а последняя возвратилась в исходное положение, словно бы подводя итог. Любовь умерла. Вряд ли кого-то когда-нибудь он сможет любить так, как Риту. Что бы ни случилось, как бы не жизнь не повернулась, а червячок недоверчивого сомнения всегда будет точить изнутри — а помнишь? Он бы с радостью все забыл, да разве забудешь такое? Клавиши «Delete» для сознания природа не предусмотрела, а напрасно.

«Радость и горе по трое ходят», говорила покойная бабушка.