Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

И вот теперь, попав с семьей на окраину Белграда, А. С. Лукомский подыскивал себе какую-нибудь подходящую работу. Как-то раз, летним вечером, вся семья в тревоге была привлечена к открытым окнам, через который в комнаты врывался отвратительный запах. В чем дело? Генерал накинул халат и вышел в сад узнать причину столь страшного неприятного явления. Оказалось, около их выгребной ямы остановился ассенизационный обоз. Вблизи грузной цилиндрической цистерны, протянутой между двумя парами массивных колес, суетилось два серба. Один держал в руках толстую гуттаперчевую кишку и всовывал ее в открытую страшную яму, а другой меланхолически нажимал рычаг насоса.

– Здравствуйте, братушки, – сказал генерал.

– Добрый вечер, – добродушно ответил стоявший у ямы кишечный оператор, очевидно, хозяин.

Завязался разговор на смешанном русско-сербском наречии. Серб расспрашивал генерала о том, кем он был, чем занимался, на что тот отвечал уклончиво и неопределенно.

– А теперь, что делаешь у нас? – спросил он.

– Да вот, ищу работу.

– Как? Работу? – обрадовался серб. – Так вот что, братушка: поступай ко мне! Ты мне нравишься. Я ведь сам не работаю, заменяю пока работника, который ушел от меня. Ведь ты человек не молодой, а держать эту кишку в ямах не трудно!

В голове у генерала, как бывает с людьми перед близкою смертью, пронеслись картины прошлого: генерал Драгомиров… Красавица дочь… Портреты Репина, Серова… Собственная работа в штабе… Блестяще проведенный план мобилизации в 1914 году… Работа с Деникиным… И теперь… Яма…

– Нет, братушка, – печально отвечал Лукомский. – Спасибо за доверие. Но я скоро уезжаю во Францию.

И он, действительно, быстро бежал после этого во Францию, где стал правой рукой великого князя Николая Николаевича, возглавившего зарубежное русское воинство.

Да, всякий честный труд заслуживает уважения. Но и для этого уважения существуют границы.

A события шли своим чередом. Большевики, к собственному своему удивленно, все более и более укреплялись, благодаря мудрой помощи Запада. На трогательной Генуэзской конференции даже представители Ватикана дружески жали руки советским делегатам, надеясь этими рукопожатиями спасти свои церковные имущества на территории России и лелея христианскую мысль, что после всеобщего истребления православного духовенства российское население легко можно будет приобщить к идеалам католицизма. Во Франции глубокий мыслитель и эстет, Эррио 215 215 Эдуард-Мари Эррио (Edouard Marie Herriot; 1872-1957) – французский политический деятель, публицист. Лидер парти радикалов и радикал-социалистов. радостно приветствовал на востоке новый небывалый политико-экономический строй, который преобразует весь мир и косвенно освежит всю Европу своими веяниями. Англичане рассчитывали, что сентиментализм и миролюбие советской России позволит им теперь безнаказанно захватывать на земном шаре все, что плохо лежит. Американцы, подстрекаемые бывшими российскими гражданами, бежавшими от воинской повинности, обрадовались, что теперь уже войн никаких не будет и что можно не иметь не только армии, но даже полиции и сыщиков.

А социалисты всех стран, разумеется, наблюдая это умилительное зрелище зари человечества, были на седьмом небе, предполагая, что на этом седьмом небе они нашли, вместо Бога, усовершенствованного марксистского человека.

Нужно ли говорить, с каким горестным возмущением выступали мы тогда в нашей эмигрантской печати против этих позорных любовных сношений культурных держав с бандой воров и разбойников? Но кто прислушивался к нашему голосу? Ведь мы все пристрастны и заинтересованы! Ведь мы все озлоблены, потому что у нас отобрали имения, кнуты, серебряные вилки и ложки!

Понадобилось много и много времени, чтобы Запад убедился, к чему привела его противоестественная преступная связь. Если бы какая-нибудь из великих держав прислала нам во время Добровольческой армии вполне искренно несколько хороших дивизий, с большевиками было бы раз навсегда покончено и прочный мир воцарился бы.

А что получилось?

Не будь в виде примера маниаков, захвативших Москву, не было бы и маниака Гитлера, пробудившего звериные инстинкты в своих подчиненных. И евреи, явно симпатизировавшие вначале большевикам, не пострадали бы от ужасов чудовищного истребления.

Не будь советской власти в Москве, не было бы корейской войны, в которой союзники потеряли не три дивизии, необходимых для Добровольческой армии, а минимум – двадцать три, и безрезультатно, притом.