Стоян Даскалов - Огненные зори

Овчар медленно зашагал к загону. Его царвули развязались. Завязав их, он отломил кусок хлеба, поел, потом свернул к Стубле, напился воды и умылся. Посмотрев на село, заметил, что люди у дороги столпились кучей и о чем-то переговариваются. Но вот из села на коне примчался Барбиняк. Он разогнал толпу и ногой повалил крест, затем взвалил его на плечо, сел на коня и поскакал к общинному управлению.

Когда овчар подошел к загону, овцы недовольно заблеяли, словно упрекая хозяина, что он забыл о них. Другие отары уже белели на склонах, а его стадо еще не покидало загона.

— Рррр-ба-а! — крикнул овчар, овцы узнали его и навалились на ворота так, что те затрещали.

Он открыл ворота и выпустил овец. Собака, свернувшись в клубок, дремала под стрехой. Овчар повесил сумку на забитый в столб гвоздь, откашлялся и, озираясь, направился к лесу. Осторожно подойдя к тайнику, постучал палкой по стволу дерева, но на сигнал никто не отозвался. Жаль, что они ушли и он не может поделиться с ними своей радостью. Вернувшись к сарайчику возле загона, он заметил на земле капли дегтя. Овчар взглянул на буйволиный рог, служивший дегтярницей. Тот висел на прежнем месте, но в рог было воткнуто гусиное перо. По рогу на землю стекали свежие капли дегтя.

— Вот она краска, что так блестит! — И он догадался, кто исправил надпись на кресте. Овчар сразу же растер ногой капли на земле, затем тряпкой вытер черные следы на дегтярнице. Теперь уж ничто не могло вызвать подозрения — следы уничтожены. Овчар успокоился.

Вечером к загону на лошади подъехал Барбиняк и приказал овчару явиться в общинное управление.

— Зачем это я вам понадобился?

— Что-то у тебя не в порядке. То ли с поземельным налогом, то ли с налогом на овец. Словом, тебя вызывают.

— На кого же я оставлю овец?

— Хорошо, я скажу Крскяне, чтобы сменила тебя.

Овчар задумался, но ничем не выдал своего волнения. Если это относительно налога, размышлял он, повестку принесли бы домой или сюда. Не хотят ли его впутать в эту историю с крестом? Но ведь он был в селе! И соседи это подтвердят. Когда они приходили зачем-то к его жене, он в другой комнате плескался в липовом корыте и слышал, как они спрашивали: «Где твой муж?» Жена ответила: «Здесь, моется». Он ответил Барбиняку:

— Чего же нам играть в кошки-мышки? Пойду посмотрю, в какую историю вы хотите впутать меня. — И, загнав овец, старик пошел в село.

Уже смеркалось, когда овчар подошел к управлению. Войдя в комнату старосты, вздрогнул и замер в дверях. В комнате находился его сын. Рядом со старостой стоял полицейский пристав.

— Ну вот, вы оба здесь. Скажите, где скрывается Замфир Попов, и мы вас выпустим. Иначе в тюрьму обоих.

— Не видели мы ни Замфира, ни черта лысого.

— А у нас имеются совсем другие сведения — вы его видели и помогали ему. Выбирайте, что вам дороже — ваша жизнь или его?

— Ничего не знаем. Пусть говорит тот, кто знает.

— Ведите их! Раз решили сгноить себя за какого-то разбойника, пусть идут в кутузку! Там поймут, кто похоронен — монархо-фашизм или их коммунистическая вера!

И погнали отца с сыном, не дав зайти домой, взять белье и хлеб и сказать близким, куда их ведут.

И тогда власти прибегли к испытанному средству — предательству. По селам разнесся слух, что тот, кто выдаст Замфира, получит большую награду. Но черной души не нашлось. Арестовали подозрительных лиц, подвергли их истязаниям, вынуждая признать, что они ятаки Замфира, и сказать, где они его прячут. Никто не проронил ни слова. Позвали Крскяну, воспитанницу отца Замфира. Начальство знало, что отец Замфира, священник, был стойким человеком и, если бы даже он знал, где скрывается сын, ни за что на свете не выдал бы его. А мать, тихая и слабая женщина, могла угаснуть, как свеча, не проронив ни слова. Только на их воспитанницу, Крскяну, власти могли надеяться.

Отцу Замфира не повезло с первыми детьми. Случилось так: когда вернулись с похорон одного ребенка, увидели дома мертвым другого. Тогда, согласно старинному обычаю, взяли на воспитание чужое дитя. Сиротка Крскяна выросла, не подозревая, что она не родная дочь. Ее и замуж выдали как свою. В доме у сестры тайком от отца Замфир устраивал собрания, часто ночевал. В ее доме проходило собрание, на котором приняли решение поднять восстание. А после разгрома восстания, когда арестовали ее мужа и сына, Крскяна носила в лес повстанцам еду.

Только от нее полиция могла узнать что-либо о Замфире и его товарище. Люди из общинного управления следили за ней. После ареста мужа и сына она ходила к овечьему загону с пестрой торбой за плечами, пасла овец и украдкой пробиралась в Гравин-Дол. Ее несколько раз вызывали в управление для допроса.