Стоян Даскалов - Огненные зори

Первое свободное повстанческое утро! Первые шаги к свободе!

В день начала восстания солнце застало Васила Коларова и Георгия Димитрова на пути к небольшой станции Боровцы. Все вокруг словно изменилось в этот день — земля, небо, люди. Путники переночевали в маленьком селе. Но какой же это сон, когда всю ночь напролет лихорадочно ждешь рассвета, торопишься выехать в занятый повстанцами город, где уже управляют рабочие и крестьяне и где свободно развевается красное знамя! По пути из Софии им пришлось пробиваться через многочисленные вражеские засады. Теперь опасность осталась позади. Здесь граница освобожденной Болгарии. Им хотелось наверстать потерянное время и поскорее попасть в центр восстания. Но в эти ранние часы поезда не было, и чиновник на станции беспомощно пожимал плечами:

— А может, целый день не будет.

— Понимаем, — кивнул Георгий Димитров, — восстание ведь, оно отменяет все прежние расписания и создает новые. Но все же…

— Если не возражаете… — Дежурный предложил им дрезину, стоявшую на втором, заросшем травой пути.

Димитров и Коларов обрадовались такой возможности. Ведь их тревожили думы о том, что где-то ведутся бои, а они, руководители, сидят и ждут поезда на глухом полустанке. И неизвестно, сколько придется ждать. Они обрадовались предложению дежурного. Им хотелось поскорее добраться до места, встретиться с повстанцами. Сколько лет они мечтали о такой встрече! Димитров и Коларов понимали, как важно быстрее прибыть в центр восстания и взять руководство в свои руки. Они еще не знали, что события заставили перенести центр из Врацы в Фердинанд. Едва они приблизились к дрезине, как с пригорка послышались шум голосов и топот ног. Все схватились за оружие. Но в этот момент из молодого соснового леска с веселым гомоном вышел повстанческий отряд. Его вел командир — стройный, смуглолицый, с развевающимися волосами и сияющими синими глазами. На поясе у него висели гранаты и два пистолета, на плече — винтовка. Георгий Димитров узнал его издалека. Их окружили повстанцы, простые крестьяне, потянувшиеся за командиром прямо с полей, прихватив кто ружье, кто кирку, кто топор. Люди здоровались с Димитровым и Коларовым, стараясь опередить друг друга, и двое руководителей почувствовали небывалый прилив энергии. Первый отряд! Волнующая встреча. Им впервые пришлось не выступать с речами, а только смотреть и слушать. В памяти вождей навсегда остался изрытый склон, по которому вместе с встающим из-за молодого леска солнцем, похожим на ребенка, забравшегося на верхушку дерева, словно из мрака рабства, вырвался на волю пенистый людской поток.

Было понятно без слов: командир вел свой отряд освобождать Берковицу, которая еще не восстала. Там находился гарнизон, и нельзя было захватить город без помощи извне. Командир говорил с жаром: происходящие события вдохновили его. Васил Коларов внимательно слушал. Ему, опытному партийному работнику, довелось слушать многих ораторов. Однако этот командир, выросший где-то здесь, в одной из этих бедных и голодных деревушек, разбросанных среди округлых холмов, производил на Коларова особое впечатление. И Георгий Димитров, который тоже с удовольствием слушал молодого оратора, не выдержал и с улыбкой спросил Коларова:

— А ты знаешь, кто этот товарищ?

Васил Коларов старался припомнить, когда и где он видел командира.

— Он приезжал к нам в ЦК. Мы вместе с ним организовывали митинги и собрания. Вместе выступали во Враце. Он тогда злее меня заклеймил виновников национальной катастрофы.

Димитров и Коларов молча переглянулись, вспоминая площадь с памятником Христо Ботеву, заполненную народом.

— А я знаю его с того времени, когда он писал о положении рабочих на руднике «Плакалница». Это было в номере 103 от 22 декабря 1913 года. Прошло десять лет, а я помню не только то, что он писал, но и номер газеты, и дату.

— Наверное, было что-нибудь интересное, очень интересное, — улыбнулся скупой на улыбку Коларов и с любопытством стал разглядывать командира.

— Его статья меня просто поразила! — ответил Георгий Димитров. — И с тех пор у меня не выходит из головы написанное им! Его слова врезались мне в память! Вот, послушайте!

Командир повстанцев в смущении опустил голову, ожидая услышать то, что он писал когда-то. Он сам забыл об этом, а вот Георгий Димитров передает его статью слово в слово, будто читает газету.