Стоян Даскалов - Огненные зори

Стук шагов полковника, заглушавший скрип пера директора и шелест перелистываемых Искрой листов журнала, вдруг затихли. В комнате воцарилась зловещая тишина. Искра снова увидела себя рядом с отцом, увидела руку, дерзко рвущую на ней блузку, и себя, застывшую в страхе, дрожащую, как утратившая листву молодая липка, неспособную даже прикрыть наготу. Она ждет, когда грянет выстрел. Пускай смотрят все, ведь она умрет достойно. И в этот момент прозвучал не выстрел, а голос полковника:

— Прошу вас, господин директор, оставьте нас одних. — Полковник показал на дверь, но Цветанов даже не шелохнулся.

— Я работаю, — ответил он.

— Но я прошу вас, господин…

— Я тоже прошу вас дать нам возможность заниматься своим делом и уйти отсюда.

— Но, поймите, вас просит полковник.

— Это не имеет значения.

Полковник покраснел, угрожающе посмотрел на директора.

— Тогда, Искра, ты пойдешь со мной, а с этим господином я потом потолкую. Он узнает, что такое полковник. Пойдем, ненадолго. — Он протянул руку и постарался смягчить тон. Но Искра не подняла головы и не шелохнулась. Он мог только силой вытащить ее отсюда, да и то живой она не далась бы.

— Оставь журнал, — приказал полковник.

Это напомнило девушке тот кровавый день, когда он положил перед собой школьный журнал и ставил на нем крестики перед именами казненных повстанцев.

— Пойдем, объяснимся, — протянул он руку девушке. Но в этот момент директор вскочил и оттолкнул его.

— Оставьте ее в покое…

— А вам какое дело? Я ее спас, я добился ее назначения в школу.

— Не вы, а мы. В инспекции есть постановление нашего попечительского совета.

— Если бы я не переговорил с инспектором, ваше постановление оказалось бы в мусорной корзине.

Искра, ободренная вмешательством директора, снова сникла. Значит, опять все произошло по милости этого человека, тянувшего ее в пропасть.

Директор, не найдя что ответить полковнику, умолк. Выходило так, что ни он, ни кто другой в селе ничего для Искры не сделали. Нет, нужно сопротивляться, и директор снова загорелся решимостью помочь Искре.

— И больше не вмешивайтесь в мои личные дела. Вы только навредите себе, — строго сказал полковник.

— Не запугивайте меня, — ответил директор. — Она назначена учительницей, а я директор школы. Вы не имеете никакого права вмешиваться в школьные дела.

— Да ты еще огрызаешься? Я тебе покажу!.. Ты еще не знаешь, кто я.

— Знаю, все знаю. Никто не забыл. Но здесь школа, а не казарма.

— Что?! — взревел полковник. — Вы оскорбляете армию!

— Я спасаю армию от унижения. У армии свое начальство, а мы, учителя, подчиняемся своему. Прошу вас покинуть школу.

— Я уйду, но и ты из нее вылетишь!

— Хорошо. А сейчас оставьте школу.

— Я уйду, но с ней. Искра, идем!

Полковник схватил растерявшуюся девушку за руку. Но решимость, с которой директор защищал ее, вдруг вернула Искре силы.

— Оставьте меня. — Девушка отшатнулась, но разъяренный офицер схватил ее снова.

— Оставьте мою жену. — Директор отстранил руку полковника и освободил Искру. — Или я немедленно донесу в военное министерство о ваших бесчинствах.

— Вашу жену?!

— Да, Искра моя жена, и если только вы прикоснетесь к ней… — Глаза директора горели, он был полон решимости спасти девушку.

В комнату, услышав шум, вошли учителя, и полковник, спрятав выхваченный им было пистолет, прошипел:

— Вы оба дорого заплатите мне за оскорбление.

— Офицер, который угрожает мирным людям оружием, ведет себя, как грабитель, так будет точнее, — выкрикнул Цветанов.

— Поговорим в другом месте…

— Нет, уж давайте говорить здесь! Пусть вас народ услышит!

Перед школой собралась толпа. Люди окружили коляску и не подпускали к ней полковника.

— Пропустите! — орал он, но дорогу ему загородили почтенные старики.

— Что же ты, сынок, на добрых людей набрасываешься!

— Снова надо чистить… — только и мог проговорить полковник.

— Зачем же так? Ведь и мы служили. В трех войнах воевали. Кресты за храбрость носим. Не один ты…

Даже кмет, все время старавшийся успокоить людей и разгонявший детей, и тот не вытерпел:

— Не надо спорить, господин полковник. Все уладится, успокойтесь.

— Успокоиться?! Вы тут потакаете этим мятежникам, а я!.. Видимо, напрасно тогда проявил милосердие…

— Убирайся подобру-поздорову! А там будь что будет. Учителя у нас хорошие, дело свое знают. Учителей ты нам оставь, а за солдатами своими смотри, господин полковник! — кричали крестьяне.