Мишель Деон - Высший круг

Он понял по ее лицу, что ей и вправду страшно, и обнял ее. Она мягко его отстранила.

— Подождем… ладно? Я бы хотела… хотела… чтобы ты спал на диване, держа нож под рукой. Я видела большие ножи на кухне. Оставь дверь открытой. Если на меня на­падут, ты услышишь.

Артур слишком долго колебался, как ей ответить: под­держать игру или посмеяться над ней. Аугуста раскрыла чемодан и расстроилась: она забыла свои ночные рубашки. Артур дал ей одну из своих дневных рубашек, и когда она вышла из ванной, то была застегнута на все пуговицы, но полы едва прикрывали ее попку.

— Я смешна. Ты меня разлюбишь.

— Боюсь, наоборот.

Она подставила ему губы и легла, натянув одеяло до подбородка.

— Это правда, что циклон уходит к Карибским остро­вам? Или они это сказали, чтобы нас успокоить?

Среди ночи она его окликнула:

— Артуро, Артуро… Я здесь!

— Ты спишь?

— Да, и мне снилось, что ты зовешь меня на помощь.

— Я даже не знаю, где мы.

— В Ки-Ларго.

— Где это?

— Во Флориде.

— Давай завтра вернемся в Нью-Йорк.

— А если Манди не захочет?

— Украдем катер.

— Я не умею им управлять. Но ты можешь ее попросить. У меня такое чувство, что она ни в чем тебе не откажет.

— Ты хочешь сказать, что останешься здесь — один, без меня?

— Я не избалован, а здесь просто рай: шампанского сколько хочешь, клуб для нас одних, кукольный домик в джунглях, ты в моей рубашке, что придает еще больше очарования этому островку.

— Никогда не думала, что ты такой циник.

Несколько минут тишины, и снова зазвучал робкий голосок Аугусты.

— Если я попрошу тебя прийти ко мне, поклянись, что ты этим не воспользуешься… Поклянись!

— Не требуй невозможного.

— А я думала, что ты джентльмен.

— Глубокое заблуждение.

Снова прошло несколько минут, и Аугуста слабо вскрик­нула.

— Я слышу, как кто-то бродит вокруг дома. Я уверена, что это Клифф.

— Никого нет.

— Откуда ты знаешь? Посмотри сквозь жалюзи, но не открывай.

Артур встал, поднял жалюзи, несмотря на просьбу Ау­густы. По небу, побледневшему от луны, бежали серые и голубые тучки.

— Ты его видишь?

— Я вижу только волшебную ночь.

— Раз ты не хочешь прийти, я сама приду.

Она появилась в проеме двери. Он различил только бе­лую рубашку без головы и ног. Аугуста бросилась на диван и завернулась в одеяло.

— А я? — спросил он, укладываясь рядом с ней на узком ложе.

Аугуста повернулась к нему спиной. На рассвете он от­кинул край одеяла и прижался к ней, просунув руку под те­плую и голую спину Аугусты. Он ждал неизвестно чего, быть может, счастья, или что его унесет волной к новой жизни, которая начнется с восходом солнца. Она спала или при­творялась, что глубоко спит, не зная или притворяясь, что не знает о желании Артура. Она не пошевелилась, когда он отстранился от нее, в большей степени разбитый, чем если бы они всю ночь занимались любовью. Было светлым-светло. Артур приготовил чай, фруктовый сок, поднос и вышел в сад, чтобы сорвать красную розу. В нескольких шагах ниже берег описывал дугу, обрамленную тонким серпом светлого песка. Море ласкало песок, а из воды торчала голова с при­липшими волосами, мокрое лицо, обнаженные грудь и жи­вот, ноги Манди. Замерев, она отдавалась дрожащему свету пробивавшемуся сквозь листья пальм и пиний.

— Самое лучшее время. Делайте, как я.

Она подобрала с песка полотенце и обернула его во­круг пояса.

— Где ты был? — спросил сонный голос Аугусты.

— В саду. Из воды выходило морское божество в кос­тюме Евы.

— Манди?

— Ну не Клифф же.

— Это она нарочно.

— Слишком много чести.

Он поставил поднос на низкий столик на веранде, меж­ду двух кресел. Аугуста села и закинула ногу на ногу. Точно молния блеснула. Поскольку он не сразу оправился от шока, она сказала:

— Ты вуайерист.

— А ты динамистка.

— Твои рубашки слишком короткие. Сразу не подума­ешь. У тебя что, денег нет, чтобы купить рубашки с длин­ными полами? Какая эта Манди?

— Белокурая.

— Я всегда догадывалась, что ты предпочитаешь блон­динок. Что я здесь делаю? Ты прекрасно знал, что я не люблю море.

Она не любит море, это правда, и никогда не будет ку­паться. Сидя в сари на пляже, обхватив согнутые колени, она следит взглядом за Артуром, окликает его, если он за­плывает слишком далеко, встает и идет к нему навстречу с халатом.

— Ты совсем замерз!

— Не стоит преувеличивать. На воздухе холоднее. Вода — 27 градусов.

Ему нравится, когда она его вытирает, трет полотенцем спину, грудь, поясницу, живот и бедра. Она смелеет, а он бесстыдствует под халатом.