Мишель Деон - Высший круг

— Ну что, весело было?

— Пришла и моя очередь посмеяться.

Ни тот, ни другой не были в настроении объясняться, и Артур предложил проверенное средство:

— Мы уже давно не бегали вокруг студгородка. Предлагаю тебе полчаса джоггинга, чтобы ты пришел в чувство.

Надев спортивные костюмы, они побежали бок о бок вокруг домов. Жетулиу, менее тренированный, с легкими, загаженными никотином, накопившимся за все сеансы карточной игры, стискивал зубы. На последнем круге, бледный как смерть, он был вынужден присесть на скамейку. Артур заговорил самым прочувствованным тоном:

— Ты же не помрешь у меня на руках вот так… не дав мне адрес Аугусты и телефон Элизабет!

— Ах, вот в чем дело!

— Да, только в этом!

Жетулиу посидел молча, нагнув голову к коленям. Когда распрямился, кровь снова прилила к его щекам.

— Спросил бы раньше. Не беспокой Аугусту. Она выхо­дит замуж о… без всякой радости, но, как ты можешь до­гадаться, мы с ней переживаем кризис. Она хочет из него выйти. Боюсь, что она жертвует собой ради меня, чтобы я мог продолжать учебу. Я умоляю ее подождать. В июле мы получим деньги от продажи поместья моего отца в Минас-Жерайс. А пока я отправляю ей свой выигрыш в покер.

— А проигрыш?

Жетулиу рассмеялся

— Я не плачу игорных долгов. Вижу по твоему лицу, что ты находишь это нечестным. Артур, тебе нужно иначе от­носиться к жизни: для совестливых настанут очень труд­ные времена. Почему ты хочешь увидеться с Аугустой?

Артур не удивился, что не почувствовал никакой горечи при известии о свадьбе Аугусты: он в это не верил, он по­верит, если только она сама сообщит ему об этом.

— Почему ты хочешь увидеться с Аугустой? — повторил Жетулиу.

Артур вспомнил, что сказала Элизабет.

— Она единственная.

— О, это точно! Даже среди женщин в десять раз краси­вее Аугуста, как только появится, одна только привлекает к себе внимание.

— За кого она выходит?

— Вообще-то намечаются две кандидатуры. Мы еще не решили.

— Что значит «мы»?

— Я тоже имею право голоса. Я ее старший брат, почти отец.

— …и немного сутенер, если я правильно понял.

— Нет, ты ничего не понимаешь из-за своей психологии среднестатистического француза.

— А если наоборот — все понимаю? Ну, Жетулиу, дай мне телефон.

— Никогда. Да и зачем? У тебя даже нет денег, чтобы съездить в Ныо-Йорк на выходные.

Артур повернулся к нему спиной и потрусил дальше по аллее вокруг студгородка. Когда он пробегал мимо скамейки, Жетулиу помахал рваным клочком бумаги.

— Если ты уж так истосковался по любви, что ж не по­едешь к Элизабет? Если не считать твои галстуки и носки, она находит тебя очень даже привлекательным.

Артур был обидчив. Что сказать в свою защиту, разве можно раскрыть правду, что это мать покупает ему носки и галстуки? Он уже несколько лет подозревал, что у нее дурной вкус, однако не потерпел бы презрения к той, кто все еще думала, что таким способом может сохранить свое влияние на сына, ставшего мужчиной. Артур навис над бразильцем. Жетулиу слегка отстранился, подставив свою птичью шею сжавшей ее руке.

— Я тебя обидел, — просипел он полузадушенным голо­сом.

— Когда Элизабет говорит это мне — еще ладно. Но тебе — я не позволю.

— Не мне… то есть почти мне. Перестань, мне больно. Не будем же мы драться, в самом деле?

Высокий, великолепный Жетулиу в синем спортивном ко­стюме, задыхающийся, прижатый к скамье, в самом деле не вызывал злости. Лишенный самоуверенности, он был даже жалок, его глаза выпучились от страха, что тиски сожмутся сильнее. И так уже кожа на его шее покраснела. Он сглотнул слюну, отчего его кадык смешно дернулся вверх и вниз. Мимо них пробежал десяток спортсменов в шортах и майках. По их размеренному дыханию и длинному шагу было видно, что они тренируются в беге на полторы или три тысячи метров. Никто из них не обернулся. Они скрылись за купой деревьев и вновь появились на берегу искусственного пруда, их отражения за­трепетали в черной воде, не обеспокоив двух лебедей.

— Мы смешны, — сказал Жетулиу.

— Кому она это сказала?

— Мне передала это Аугуста.

Артур отпустил шею Жетулиу. Мужчины всегда невер­но представляют себе, что женщины говорят о них между собой. Когда им открывается правда, оказывается, что те беспощадны к их слабым местам.

— Это не значит, что Аугуста того же мнения, — продол­жал Жетулиу, потирая шею, покрасневшую под пальцами Артура. — Возьми телефон Элизабет. Съезди к ней в Нью-Йорк, когда будут деньги.