До Амьена она добралась на грузовике за два часа, а поезд на Булонь отправился по расписанию, так как имел военное назначение. Она почти всю дорогу проспала на мягком бархате полупустого купе первого класса. Прибыв на Центральный вокзал, она остановилась в общежитии Красного Креста для медсестер, где узнала, что можно отправить посыльного на велосипеде в Шато-Бенктен. В ожидании вестей от Наоми она пошла в сторону порта и обнаружила наблюдательный пункт на древней стене, откуда можно было наблюдать всю панораму событий. Одни замаскированные военно-транспортные суда подвозили солдат, другие отчаливали с ранеными и отпускниками. Кабинки на пляже стояли пустыми, но из одной появился мужчина на одной ноге и запрыгал по мокрому песку, решив искупаться в море на исходе лета.
Она двинулась назад к общежитию по узким улочкам рабочих кварталов, где босые мальчишки играли в свои хулиганские игры, они отвлекались ненадолго от своих маленьких жестокостей, чтобы посмотреть ей вслед. Будущие пуалю [39] Пуалю (poilu) — «волосатый» (фр.). Прозвище французского солдата-фронтовика в Первую мировую войну.
, подумала она, которых пошлют сражаться за право на их убогое существование.
Когда она вернулась с прогулки, Наоми уже стояла на улице перед общежитием, осунувшаяся и озабоченная. Ее лицо преобразилось, когда она увидела Салли, сестры искренне обнялись, не испытывая друг к другу ни малейшей подозрительности или недовольства. Теперь от былого отчуждения не осталось и следа. Они отправились искать кафе. Салли видела, что, потеряв Митчи и Кирнана, Наоми изменилась, стала проще, более искренней и открытой. Когда-то Салли думала, что ее сложность поставит в тупик всю науку. Теперь на лице Наоми читалась искренняя радость встречи, счастье, не требующее анализа и извинений. И она показалась ей старше или, как минимум, лишенной возраста, и еще более похудевшей. Как и солдатам, ей тоже был нужен мир.
— У меня есть предложение, — сказала Наоми, когда они заказали кофе. — Сегодня прекрасный день, а госпиталь находится всего в пяти милях от моря. Ты не хочешь пройтись?
Салли устала, однако почувствовала приятное возбуждение при мысли о прогулке. Они пустились в путь, когда солнце стояло высоко и тучи насекомых поднимались над полями пшеницы и ячменя, которые сестры видели через прогалины в живой изгороди и открытые ворота ферм. Поля льна голубели, слепни жалили зады коров. Здесь земля была не такой плоской, как в районе боевых действий, живой изгороди приходилось карабкаться по самым настоящим склонам, покруче тех пологих холмов, что лежали далее на восток, где навеки упокоились десятки тысяч.
Салли показалось, что они вернулись в далекое детство, когда они вместе бродили по сельским дорогам. Она коротко рассказала о Чарли и подробнее об ужасной скоропостижной смерти Лео. Наоми рассказала о кампании за освобождение Кирнана, которую они ведут с леди Тарлтон. Многие знаменитости уже поставили свои подписи. Его сейчас перевели в военную тюрьму в Олдершоте, где заключенным не дают свиданий. Но Наоми все равно пыталась его добиться. Она терзалась, силясь представить себе, какова его жизнь. «Ну кому могло прийти в голову бросить его в тюрьму?» — воскликнула она, не ожидая ответа. Конечно, только тем, кто не захотел принимать в расчет его службу на «Архимеде», Лемносе или во Франции.
В любом случае леди Тарлтон заверила ее, сказала Наоми сестре, что после войны вполне можно будет привлечь гражданских юристов, которые сумеют добиться повторного рассмотрения дел, подобных делу Иэна, но уже без давления генералов. Леди Тарлтон сказала, что знает несколько таких адвокатов, которые в свое время представляли интересы суфражисток. Кто и из каких средств будет оплачивать их услуги, леди Тарлтон умолчала.
— Разумеется, я готова отдать все свои деньги, — продолжала Наоми, — да и отец Иэна, насколько мне известно, человек не бедный. И безусловно преданный сыну. А леди Тарлтон не болтает о том, чего не знает. Так что какие-то перспективы есть. Впрочем, все это мои бредни, извини, что так долго о своем да о своем. Расскажи, как Чарли. Что у вас с ним?
Салли была немногословна. Рассказать о том, что произошло в гостинице в Айи, она не могла. А все остальное было томительным и беспрерывным страхом за него. И не существовало такой инстанции на земле, куда она могла бы написать в защиту Чарли.
— Я никогда не считала, что Чарли принадлежит мне, — сказала она. — Во-первых, он солдат. Во-вторых, сам себе хозяин. Думаю, что и люблю его именно потому, что он такой независимый.
Читать дальше