Вадим Месяц - Искушение архангела Гройса

– Федор Николаевич, а как ваш бизнес? – поинтересовался я. – С конкурентами расправиться удалось?

– Спасибо, Сережа, что спросил. – Было видно, что он реально тронут моей, в общем-то, формальной заботой. – У нас контрольный пакет акций на «Коммунарке», на «Заре коммунизма». Все суды я выиграл. Мне ничего более и не надо.

– А «Отшен»? У вас была какая-то войнушка…

– Забудь. Ну их к черту. У Пети, по-моему, сейчас шесть фабрик. На Украине, в России, в Литве. Пусть живет. А у нас зато конфеты вкуснее, – рассмеялся он. – Я видел фотку их комбината в Киеве. Это Кремль, Сережа! Самый настоящий Кремль, сверкающий огнями. Главное, что Отрошенко после нашего разговора больше не суется в Беларусь. А так пусть живет… процветает…

Теляк был в хорошем расположении духа. Я вновь повторил вопрос о пункте назначения нашей поездки.

– В Полесье, – ответил Теляк. – Часа через полтора будем на месте. Зона отчуждения. Государственный радиационно-экологический заповедник. Двести пятнадцать тысяч га. Девяносто шесть покинутых населенных пунктов.

– Чернобыль, что ли?

– До Припяти километров тридцать. Места обитания дреговичей и радимичей. Болотные люди.

– Нас опять решили принести в жертву, – пробормотал Гройс. – Там же радиация. У меня потом пипишка не встанет.

«Пипишка» – из его жаргона. Отвратительное это словечко он любил повторять так же, как и идиотскую присказку «лай-лай, веселый карапуз». Не знаю, что эта хрень значила. Никто не знал.

Мы приближались к Брагину, административному центру Брагинского района Гомельской области. Пейзажи за окном стали бескрайне плоскими. На лугах пестрели стада. Говорят, когда-то здесь были сплошные болота, осушенные в годы советской власти. В Брагине Теляк подъехал к трехэтажному зданию исполкома и, оставив нас в машине, отправился к местному начальству с визитом. Не было его минут сорок. Вернулся взмокший, разгоряченный, но, похоже, довольный достигнутым.

– Берем образцы грунтов, – весело сказал он. – Зандровые флювиогляциальные отложения. По сто баксов с носа! А сначала просили пятьсот. Хрен им пятьсот. Что я, цен не знаю, что ли…

Он покупал пропуск в радиоактивную зону. Что ему там занадобилось, мы по-прежнему не понимали. Хорошо, что командировка обещала быть кратковременной: три-четыре дня, не более. В ледниковых отложениях мы не разбирались, но, похоже, найти иные причины для поездки в эти места было невозможно. Я, в отличие от своих коллег, не переживал и священного ужаса перед радиацией не испытывал. Поначалу Теляк хотел переночевать в Брагине: там имелась неплохая гостиница, но, переговорив с кем-то из старожилов по мобильнику, мотанул дальше на юг. Конечным пунктом путешествия была Старая Иолча, она же село Красное. Ехать оставалось километров сорок – для бешеной собаки семь верст не крюк. Местность стала дикой и черезмерно холмистой. По дороге попадалось все больше заброшенных деревень. В деревне с любопытным названием Дублин Федор остановился, сходил в сельпо купить пряников.

– А почему Дублин, Федор Николаевич? – подмигивая, спросил его Грауберман. – Мы уже за границей?

– Говорят, здесь квартировали ирландцы. Наемники Вишневецкого. Они отсюда и пошли на Москву. Лжедмитрий выдвигался именно из Дублина, – сообщил Теляк деловито. – Кельты нашим не помогли. Предали при первой возможности. И перешли на сторону кацапов.

– Чувствовали, видать, где справедливость. А она всегда на стороне православия, – сказал я задиристо.

– Не говори ерунды, Сережа, – ответил Теляк. – Перекупили их, да и все. А название у деревни осталось.

До самой Иолчи дорога была неплохая, проселочная. Асфальт закончился на направлении Комарин – Брагин. Сама деревня так себе, полуразрушенная. Население – человек двести. Федор, судя по всему, в этих местах уже был. Остановился у добротного дома из белого кирпича, гуднул, дожидаясь, пока хозяева к нему не выйдут. Вскоре на пороге показались двое: мужчина и женщина неопределенного возраста. Оба в одинаковых фуфайках и грязных панамах.

– Встречай, Мефодьевна, – крикнул Теляк. – Бригаду тебе привез.

– Опять копать будете? – игриво спросила баба. – Ну, копайте, копайте.

Следом из дома вышел полный парень, стриженный ежиком. В футболке с изображением Джомолунгмы. Замешательство отражалось на его лице не более секунды.

– Какие люди в Голливуде, – сказал он. – Тебя вот, свинячья рожа, я здесь повстречать не ожидал. Какими судьбами, Сереженька?