Илья Кочергин - Точка сборки (сборник)

Лыжи светлые, легкие, осиновые. Можно и черемуховые, можно еловые – кому как нравится. Осиновые – самые легкие, так что пусть будут осиновые. И вот целый день перед глазами светлые кончики лыж, отороченные рыжим волосом.

Раньше ты ходил на других, сделанных чужими руками лыжах, доставшихся в наследство от прежних лесников. Но разве это дело?

И вот в очередном марте ты, как художник, как скульптор, бродишь по рыхлому, проваливающемуся снегу и глядишь на зеленоватые, уходящие в небо стволы осин, пытаясь различить в них, внутри них, свои будущие лыжи.

Опыта никакого, ты родился и вырос в городе и не можешь отличить подходящую осину от негодной осины. Но на дворе девяностые – яркие, насыщенные, с горьковатыми нотками и долгим послевкусием. Всем всего хочется, никто ничего не умеет, все такое новое и неизведанное, все стронулось и поплыло, все как будто стало возможным, если сильно захочешь. Ты хочешь лыжи, и ты сделаешь себе лыжи.

Потихоньку первый раз в жизни расколешь толстый ствол клинышками и увидишь, что древесина прямослойная, подходящая. Распустишь на плахи, обтешешь, обстругаешь рубанком, распаришь и загнешь носик. И получишь то, что хотел.

Ты успешен, ты просто крут. Это оказалось ничуть не сложнее, да что там сложнее – гораздо проще и приятней, чем торговля на рынке китайскими пуховиками, мохеровыми кофтами, тельняшками и жвачками.

Ты теперь хочешь подшить лыжи камусом. Повозиться с ним, размочить, сшить, натянуть на лыжи, забить неимоверное количество мелких гвоздиков, щурясь от дыма сигареты. Это довольно просто.

Ты никогда не задумывался, насколько отличается зимний камус от летнего, ты вообще не знал, что такое камус. И если ты вернешься туда, где тебе вообще-то положено жить, в то место, что иногда снится по ночам, то все твои небольшие знания о камусе и об осинах могут оказаться избыточными и ненужными. Ни во что не конвертируемыми.

Ну и ладно, нежные чувства к осинам все равно не пропадут. Мы в это категорически не верим. Приобретенная любовь к осинам, к их легкой и податливой древесине обязана чудесным образом передаваться детям. Как и уважение к твердости лиственницы, восхищение перламутровым блеском на полированном срезе свилеватой березы, восторг при виде ровной строчки лисьих следов или замшевое тепло от набранной берестяной рукоятки ножа. Такие чувства не могут исчезнуть просто так, безо всякого толка, они должны накапливаться в поколениях или где-то еще.

А теперь ты смотришь, как кончики твоих лыж показываются из-под снега и опять тонут в нем. Ты месишь этот снег, потеешь, глядишь вокруг и видишь каждую секунду новую картинку дикой природы. Зимнее солнце, бьющее сквозь кедровую хвою, и внизу, под деревьями, солнечная дорожка на укатанном ветрами снегу. Или черные снеговые облака над белыми вершинами, трясущиеся на ветру травинки на выдутой каменистой гряде и тревога от подступающего вечера и снегопада. Или маралы, стоящие по брюхо в сугробах и повернувшие головы в твою сторону. Или острозубый хребет, отделяющий в этих местах Западную Сибирь от Восточной.

Если бы эти замечательные картинки, которые целый день мелькают перед глазами, можно было продавать хотя бы по цене пачки сигарет, то все лесники кордона Аспак уже давно поднялись бы. Приобрели бы себе джакузи с «лендкрузерами», но главное – накупили бы хороших винтовок под самые разные патроны.

В списке приобретений, несомненно, была бы, например, винтовка с подствольным магазином и скобой Генри под патрон кольцевого воспламенения калибра 5,6 мм. Белкуешь с ребятами из Букалу – первозимье, бешеное солнце на свежем снегу, собаки блестят глазами и радостно отряхиваются, лошади стоят заиндевелые, вся тайга ждет лая, выстрелов. Белка цвиркает, злится, дергает хвостом, глядя вниз на собаку. И ты стоишь среди всей этой красоты и радости и после выстрела отводишь скобу Генри вниз – гильза, кувыркаясь, летит в снег, а потом возвращаешь вверх, к шейке приклада, и новый патрончик из подствольного магазина заперт в стволе. А собака, придавив белку, смотрит на тебя, и ты отражаешься в ее глазах до невозможности крутой, как герои вестернов, с этой маленькой ловкой винтовочкой. Тогда еще и ковбойскую шляпу надо купить.

Правда, холодно будет в этой шляпе. Да и механизм со скобой Генри, говорят, плохо на морозе работает.

– Изба, что ли? – спрашивает Володя Двоеруков. И чудесные пейзажи, которые уже начали продаваться в переходах метро, благополучно возвращаются на свои места.