Алексей Камышинцев - Начало осени

Маленьким острым ножичком, выточенным из полотна ножовки по металлу, Виктор подрезает наклеенные листки таким образом, чтобы они повторяли карандашные линии. Выходит, он держит в двух руках резак, клей, карандаш и прозрачные бумажные полоски. Да не просто держит, а работает, приправку делает. Это тебе не рашпилем по железной болванке шаркать!

Подклеенный — приправленный — лист укрепят на декеле, сверху затянут чистой бумагой. После этого каждая буковка на будущей странице станет ясной, четкой, как дробинка. Если, конечно, хорошо отладить красочный аппарат…

Юрик бросил окурок в ящик с песком, подумал, прикурил вторую сигарету.

«Опять Никита привязался, — вспомнил он мастера. — Теперь начальнику цеха настучит, а тот вызовет, начнет нудить… И чего людям надо? На работу хожу, план даю, иначе ни хрена не заработаешь… «Пахнет от тебя»! Не нюхай… Ольга тоже запилила — пьешь, пьешь… Не так уж часто я и пью, раз-другой в неделю да под выходной.

Однако вчера перебрал здорово, не помню, как домой попал. Еще бы, столько выпить. Когда салажонком был вроде Виктора, так с бутылки красного под стол лез. Сейчас окреп… Только не помню, как домой попадаю. Или наоборот — помню, как в квартиру вошел, а вот на чем и с кем до своего дома добирался — хоть убей!

Ольга тоже стерва хорошая… Кому это она из автомата у булочной названивает? Не раз ее видели, тот же Мишка Харитонов. Ведь в квартире телефон есть… И еще врет, что я вчера скандалил с ней. Не мог я такого наговорить, нарочно выдумывает, чтобы причина была грызть меня. Вообще-то надо бы до времени тормознуться, а то и дома одни скандалы, и тут косо смотрят. Товарищеский суд обещали устроить, если еще раз в трезвяк попаду. Сегодня у нас какое число?.. Восемнадцатое? Вот двадцатого аванс, а после — все, остановку делаю».

Он вернулся к машине. Помощник ходил вокруг «Планеты» со смазочным шприцем, тыкал им в отверстия на станине. Они закрепили на декеле приправочный лист, потом кое-как закончили приводку. Юрик посмотрел — сойдет, не подарочное издание. Сделал несколько пробных оттисков и понял, что придется регулировать красочный аппарат, а с ним повозишься!

«Подзапустил машину в последнее время», — сам на себя подосадовал он.

Подтягивая винтами упругую пластину красочного ножа к дукторному цилиндру, проворачивая его за маховики, он старался равномерно распределить краску по стальной полированной поверхности дуктора. Подкручивал один регулировочный винт, ослаблял другой, убирая излишки краски или добавляя ее, стрелял глазом вдоль черной атласной спины цилиндра, а сам прикидывал, что лучше — пообедать или сообразить еще на бутылку? Его опять начинало мутить…

Виктор небольшими, в три пальца толщиной, пачками брал с поддона листы бумаги, заряжал ими самонаклад. Отсюда они подаются в печатное устройство. Стапельный стол с автоматическим подъемом по мере убывания бумаги на нем сейчас опущен почти до пола. Когда стопа листов дорастет до нужного уровня, заработает компрессор и две пары резиновых присосок станут отделять их и подавать по одному на широкую доску накладного стола; ленточный транспортер продвинет листы к механизмам ускорения и выравнивания. А следом полезут новые и новые…

Наконец машина к работе готова. Юрик нажал кнопку с надписью «Медленно». Талер проехал, позвякивая роликовыми обоймами, под печатным цилиндром, пошел обратно, цилиндр провернулся ему навстречу, таща на себе прикушенный захватами чистый лист, громыхнул механизм давления — готово! Оттиск поплыл по тесьмам элеватора на приемный стол. Прогнав в таком режиме несколько листов и убедившись, что все в порядке, Юрик надавил кнопку «Пуск». «Планета» часто задышала широкой грудью, рокот шестерен, шелест раскатных и красочных валиков, шипение компрессора и позвякивание подшипников слились в ровный тяжелый гул работающей печатной машины. Пошел тираж!

Примерно час спустя Юрик решил сменить Виктора у приемного стола — пусть разомнется. Но тут возник Никита Иванович:

— Клепиков, иди к начальнику, вызывает…

— Доложил уже, старый пень? Язык у тебя…

— Это у тебя язык хуже поганой метлы! — обиделся старик. — Я, чай, в отцы тебе гожусь, а ты…

— Не годишься ты мне в отцы, — отрезал Юрик и направился в кабинет начальника, отгороженный от шумного цеха тонкой дощатой стенкой.

Начальник цеха плоскопечатных машин, Анатолий Тимофеевич Осипов, был задерган вопросами выполнения плана и отсутствия запасных деталей и кадров, вопросами постановки общественной работы на должный уровень, вопросами дисциплины и еще многими второстепенными вопросами. Причем задавало их вышестоящее начальство, Анатолий же Тимофеевич судорожно искал ответа на них.