Надежда Нелидова: Бабьи подлянки [сборник]

— Меня зовут Альберт. А вас?

— Нина, — чуть было не раскололась я. Спохватилась и написала: «Маруся». Играть, так до конца. Написала, что люблю читать книги и смотреть телевизор, что учусь на массажистку — в доказательство сделала ему любительский массаж воротниковой зоны. Что в настоящее время изучаю сурдоперевод: язык жестов. Альберт не сводил с меня глаз и периодически в отчаянии восклицал:

— Ну, неужели, неужели ничего нельзя сделать?! Может, за границей делают операции?

Я грустно качала головой: «Нет. Нет. Нет».

— Маруся, дайте свой адрес, — взмолился он. — Я вам буду писать.

Я крупно вывела на блокнотном листке: «Не хочу портить никому жизнь. Зачем вам девушка-калека?». Хотя, сейчас понимаю, по аналогии с мужем-капитаном дальнего плавания, глухонемая жена — это просто идеальный вариант и предел мечтаний любого мужчины.

После моего ответа Альберт совсем потерял голову и, благо соседей в отсеке не было, даже становился на одно колено, умоляя оставить адрес. Выходя на своей остановке, как полагается герою жанра, пригрозил:

— Всё равно я тебя найду. Не так много в стране красивых немых девушек по имени Маруся. Так что жди в гости, Русалочка!

Я в ответ красноречиво коснулась пальцем своих губ, а потом его. Как бы передала прощальный поцелуй.

После того глупого, совершенно необъяснимого, бессмысленного розыгрыша много воды утекло. И когда мне становилось плохо и одиноко, я думала: «Зато у меня есть Альберт». Не то чтобы я верила, что он до сих пор ищет меня и весь истаял, иссох от тоски — такое только в книжках бывает.

Женился, небось, отрастил брюшко, обзавёлся плешью, оброс детьми и внуками. Но ведь были же, наверняка были моменты, когда он сравнивал располневшую сварливую жену — не в её пользу — с милой молчуньей Марусей с русалочьими глазами, которую навсегда унёс поезд в дали туманные… Разве плохо быть чьей-то мечтой?

И хотя меня смешат газетные объявления, типа: «Откликнитесь, молодой человек, с которым мы вместе стояли в очереди за бананами в 1974 году, и вы мне улыбнулись, а на мне было синяя кофточка» — так вот, меня саму иногда до сих пор подмывает крикнуть на всю страну: «Альберт, вы меня помните? Я вас — да!»

Все погрустнели, слушая меня. Каждая в своей жизни кратковременно была Русалочкой, и у каждой в жизни был такой принц Альберт, растаявший, унёсший с собой чистые мгновения, мечты, мечты, где ваша сладость…

— Сейчас я вас живо развеселю, — обещает бухгалтерша МарьСемённа. — Сменю тональность. Слушайте. Не далее как позавчера иду, значит, я, среднестатистическая тётка предпенсионного возраста, с авоськой в одной руке и папкой с бумагами в другой. Еле ноги волку после сдачи квартального отчёта.

Ну, иду и иду, и вдруг — пукнула! Живой же человек, с кем не бывает («С нами не бывает! Не валите с больной головы на здоровую, МарьСемённа!»). Малоподвижный образ жизни, нездоровая сидячая работа. Опять же супчики эти, котлетки вчерашние, разогретые в микроволновке. Да вы, девки, своими бесконечными перекусами, сухомятками, чаепитиями с тортиками в грех вводите…

Выпустила злого духа — можно сказать, довольно громко, переливчато, с руладами — ну вы знаете, как бывает при ходьбе: «Тр-р-пр-р-тыр-тыр-тыр». («Не знаем!» — дружно отрекаемся мы. Мы не такие, мы вообще какаем фиалками и писаем лимонадом!). В общем и целом, такой получился звонкий, жизнерадостный и где-то даже вызывающий пук.

Перед этим предусмотрительно оглянулась: никого в радиусе десяти метров нет. И что вы думаете, по закону подлости, откуда ни возьмись, сзади маячит дядька. Вот только его не было — и как из-под земли вырос. Тоже среднестатистический, с портфелем — офисный крысёнок вроде меня.

Я маленько притормозила, чтобы пропустить его вперёд. Остановилась и как будто в папке что-то ищу. Потому что не очень комфортно, когда на пятки наступает свидетель твоего маленького позора. Как под конвоем идёшь, ну его.

Мужчина воспитанный, сделал вид, что ничего не слышал, прошёл со своим портфельчиком вперёд. И вдруг замедляет шаг, а после и вовсе останавливается и явно поджидает меня. И когда я с ним равняюсь, игриво спрашивает: «М-м? И что мы делаем сегодня вечером?» — и даже меня эдак фамильярно приобнимает рукой, свободной от портфеля. Как будто произошедшее послужило неким паролем для вторжения в моё личное пространство, выдало индульгенцию на особую интимность в отношениях.

— Мужчина, вы с ума сошли?!

А он жарко шепчет на ухо: