Джонатан Троппер - Как общаться с вдовцом [litres]

— Если бы у меня хватило смелости, я бы признался ей в своих чувствах.

— Ты понимаешь, что она выходит замуж?

Он смотрит на Майка, который острием столового ножа рисует узоры на просыпанной соли, и грустно качает головой.

— Очень жаль!

Итак, Расс пялится на Дебби, а я смотрю на отца, который мирно жует бифштекс и счастливо улыбается, оглядывая свою семью. Мне странно видеть его таким величественным и элегантным, таким… непринужденным. Словно лицезреть давно умершего родственника. Я чувствую, как мой желудок наливается свинцовой тяжестью грусти. Мы никогда не были особо близки, но после удара он любит меня сильнее, и я скучаю по нему, сам толком не понимая, почему: как можно скучать по тому, что никогда тебе не принадлежало?

Я так погружен в наблюдение за отцом, что не слышу, как Майк, который сидит прямо напротив меня, дважды зовет меня по имени.

— Дуг! — наконец кричит он, и все замолкают.

— Что? — спрашиваю я недовольно.

— Я говорил, что хочу, чтобы ты был моим шафером.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты пришел к нам на свадьбу.

Я не хотел над ним смеяться. Так получилось.

— Ты, наверно, шутишь.

— Ладно, Дуг, — продолжает он, нервно оглядываясь по сторонам. — Ты же не можешь вечно злиться, так почему бы не позабыть обо всем прямо сейчас? Мы были хорошими друзьями, а теперь мы породнимся.

Он протягивает мне через стол руку и широко улыбается.

— Что скажешь?

Краем глаза я вижу, что Дебби (тоже краем глаза) наблюдает за нами, и понимаю, что все это подстроено — открытая демонстрация расположения, призванная сломить мое сопротивление.

Я не протягиваю ему руки.

— Я не хочу.

Майк с оскорбленным видом убирает руку, а Дебби швыряет на стол вилку с ножом.

— Да что с тобой, черт подери, такое? — набрасывается она на меня.

— Ничего.

— Если ты собирался вести себя как последняя сволочь, зачем ты вообще пришел?

— Клэр заставила. Она не хотела идти одна.

Она вздыхает и меняет тактику.

— Ладно. Тебе грустно. Ты до сих пор оплакиваешь Хейли. Я понимаю. Я могу только догадываться, каково тебе. Но не кажется ли тебе, что всего на один день ты мог бы забыть об этом, перестать думать о себе и порадоваться за меня?

— Как ты забыла о своих чувствах к Майку и жалела меня, когда умерла моя жена?

— Это нечестно, Дуг.

— Тут ты права.

— Успокойся, — произносит Клэр, глядя на меня.

— Я не виновата, что именно там встретила Майка. Это… судьба. У всего есть причина.

— Ты мелкая эгоистичная сучка, — срываюсь я, и голова Дебби дергается, словно от пощечины.

— Дуг! — кричит Клэр, но слишком поздно. Если она хотела, чтобы я был милым, не надо было привозить меня сюда.

— Ты и правда веришь в это? — ору я на Дебби, а она смотрит на меня, открыв рот, не в силах произнести ни слова от возмущения. — Ты думаешь, что смерть Хейли была частью великого Божьего замысла, чтобы Майк смог оттрахать тебя в комнате наверху, пока я сидел шиву?

— Дуглас! — через стол шипит на меня мать, и я понимаю, что все посетители ресторана внезапно замолчали.

— Я не это имела в виду, — оправдывается Дебби дрожащим голосом.

— Ты имела в виду, что не хотела говорить об этом вслух.

— Может, вам двоим лучше выйти? — вмешивается Майк.

— Может, тебе лучше заткнуться на хрен?

— Не выражайся, Дуглас! — обрывает меня мать, щелкая пальцами.

— Ты просто скотина, — всхлипывает Дебби.

— А ты маленькая самовлюбленная шлюшка.

— Так, — весело произносит Клэр. — У меня для вас новость. Я беременна. И я ушла от Стивена.

Все оборачиваются и смотрят на нее. Она барабанит пальцами по столу.

— Только не поздравляйте меня все сразу.

Мать хватает отца за руку и смотрит на Клэр.

— Повтори, пожалуйста, — просит она, прижимая другую руку к груди.

— Что именно?

— Всё.

— Я беременна и собираюсь разводиться.

— Ба-бах, — громко произносит Расс. Я решил было, что это все марихуана, но тут он засмеялся. Смех становится громче и вскоре переходит в истерику, Расс трясется, захлебываясь от хохота; по его лицу текут слезы.

— Расс, — умоляю я, пихая его под столом ногой, — прекрати!

Но он только громче смеется и в исступлении хлопает ладошками по столу.

— Ба-бах! — кричит он во все горло, бешено размахивая руками над головой, и заходится в новом припадке хохота.

Какое-то время мы все молча сидели, ошеломленно и беспомощно глядя на Расса, и ждали, пока он перестанет, и вдруг отец тоже громко и весело рассмеялся, за ним Клэр, а потом и я. По столу прокатывается волна смеха, и вот уже мы все неудержимо хохочем, а Майк и его родители смотрят на нас во все глаза и не могут понять, что тут смешного. Даже если бы я мог говорить, мне нечего было бы им сказать; ведь ничего смешного нет, и все печальнее, чем можно себе представить. Добро пожаловать в семью: вот что я бы им сказал.