Малькольм Лаури - У подножия вулкана. Рассказы. Лесная тропа к роднику

— Мои вещи конфискованы на таможне. Я хотел купить в Мехико другие, да вот как-то не собрался… А ты чертовски хорошо выглядишь!

— И ты не хуже!

Он стал застегивать на себе рубаху, которую носил нараспашку, поверх двух ремней, так что видно было даже не смуглое, а дочерна сожженное солнцем тело; потом он погладил патронташ, пристегнутый одним концом к нижнему поясу, а другим — к кобуре у правого бедра, схваченной тонким ремешком, погладил этот ремешок (втайне он чрезвычайно гордился своим нарядом), ощупал нагрудный карман рубахи, нашарил там измятую, погнутую сигарету и стал закуривать, а Ивонна между тем спросила?

— Что это, Гарсиа снова подает о себе весть?

— Это КМР. — Хью через плечо покосился на телеграмму. — Конфедерация мексиканских рабочих выпустила петицию. Они протестуют против неких тевтонских происков в их стране. И мне кажется, они правы, — Хью обшарил глазами сад: а где же Джефф? Зачем она здесь? Вид у нее подчеркнуто непринужденный. Но ведь они все-таки разошлись, они же в разводе? В чем тут дело? Ивонна вернула ему телеграмму, и он сунул бумажку в карман пиджака. — Это копия, — сказал он, напяливая на себя пиджак, потому что они отошли в тень, — последней моей телеграммы в редакцию газеты «Глоб».

— Вот и Джеффри… — Ивонна взглянула на него пристально; одернув на нем сзади пиджак (сразу видно было, что пиджак Джеффов), она заметила, как непомерно коротки рукава; в глазах у нее читались страдание и боль, но вместе с тем затаенная радость; она снова стала обрывать лепестки, ухитрившись изобразить на своем лице одновременно сосредоточенность и безразличие; потом спросила: — Я слышала, ты приехал на грузовике вместе со скотом, это правда?

— Я прибыл в Мексику переодетый ковбоем, хотел сойти за техасца, чтобы не платить на границе въездной пошлины, — ответил Хью. — Но была причина и посерьезней. С тех пор как Карденас затеял эту заваруху из-за нефти, англичанин здесь стал, так сказать, «персона нон грата». Ты, возможно, еще не знаешь, но мы находимся в состоянии войны с Мексикой, конечно лишь в моральном смысле… Но где же наш повелитель, чтоб ему пусто было?

— Джеффри спит, — сказала Ивонна без малейшего намека, отметил про себя Хью, на то, что он пьян. — Но почему твоя газета не взяла хлопоты на себя?

— Ну, это muy complicado [90] Очень сложно (ucn.). … Из Штатов я послал в «Глоб» предупреждение, что ухожу от них, но ответа не получил… Обожди, дай-ка я тебе помогу…

Ивонна пыталась убрать непокорный побег бугенвилеи, стлавшийся по каким-то ступенькам, которых он никогда раньше не замечал.

— Стало быть, ты знал, что мы в Куаунауаке?

— Оказалось, что стоит мне приехать в Мексику, и я убью сразу несколько зайцев… Но, конечно, меньше всего я ожидал, что тебя здесь уже не будет…

— А сад ужасно запущен, правда? — спросила вдруг Ивонна.

— По-моему, тут все просто великолепно, если учесть, что у Джеффри давным-давно нет садовника, — Хью наконец справился с упрямым побегом — битва на Эбро проиграна из-за меня! — и очистил ступеньки; Ивонна, хмурясь, сошла по ним вниз и остановилась, рассматривая олеандр, который выглядел не слишком гадко и даже еще не отцвел.

— А твой друг действительно скотовод или он тоже переоделся ковбоем?

— По-моему, он контрабандист. Я вижу, Джефф рассказал тебе про Вебера? — Хью усмехнулся. — Я сильно подозреваю, что он торгует оружием. Но как бы там ни было, мы с ним разговорились в погребке «Эль Пасо», и я узнал, что он как-то сумел поладить со скототорговцами и намерен доехать на их грузовике до Чиуауа, это было ловко придумано, а дальше лететь самолетом в Мехико. Ну, вот мы и полетели из какого-то городка со странным названием, что-то вроде Кусиуриачик, и, поверишь ли, ни на секунду не переставали спорить — он оказался из числа американцев полуфашистского толка, служил в Иностранном легионе и бог весть еще где. Вообще-то он хотел добраться до Париана, а поэтому велел летчику сесть вон на том поле, где мы и высадились. Недурное путешествие я совершил.

— Хью, как это на тебя похоже!

Ивонна с улыбкой смотрела на него снизу вверх, сунув руки в карманы брюк и широко, по-мужски, расставив ноги. Ее высокая грудь явственно обозначилась под блузкой, расшитой какими-то птицами, цветами и пирамидами, которую она приобрела или привезла специально ради Джеффа; и Хью, снова почувствовав щемящую боль в сердце, отвернулся.

— Пожалуй, надо было мне пристрелить этого bastardo [91] Выродка (исп.). безо всяких разговоров; впрочем, он хоть и скотина, но не из самых худших.