Малькольм Лаури - У подножия вулкана. Рассказы. Лесная тропа к роднику

— А война? — спросила она.

То-то и оно. Когда я вывалился из санитарного самолета, а мне на голову посыпались три дюжины бутылок пива и полдюжины журналистов, тут-то я и решил, что климат Калифорнии будет мне полезней. — Хью с опаской покосился на козла, который долго шел следом за ними по правой травянистой обочине дороги, вдоль проволочной загородки, а теперь остановился и взирал на них в своей ветхозаветной гордыне. — Нет, воля твоя, а все это низшие существа, кроме, берегись! Господи, так я и знал... Козел ринулся на них, и Хью почувствовал вдруг, ужасаясь, теряя голову, резкий толчок; тело Ивонны, прильнувшее к нему, опалило его, а козел с разбегу проскочил мимо, вздымая пыль, круто взял влево, по дороге, за поворот, миновал низкий каменный мостик и скрылся за холмом, волоча оборванную веревку. — Ох уж эти козлы, — сказал он, решительно отстраняя Ивонну. — Подумать только, какой они наносят урон даже в мирное время, когда никто не воюет. — Он произнес это с каким-то тревожным чувством, все еще омрачавшим их общую радость. — Это я уже не про козлов, а про журналистов. Нет такой казни на земле, чтобы достойно их покарать. Разве только швырнуть всех в Малебольхе… Вот, кстати, и Малебольхе.

Так называлось извилистое ущелье, рассекавшее всю окрестность, здесь оно было совсем узкое, но такое величественное, что они сразу же забыли досадную историю с козлом. Они стояли теперь на каменном мостике, переброшенном через теснину. Внизу, под ними, зеленели кроны деревьев, которые росли на крутизне, прикрывая листвой жуткую пропасть. Со дна долетало негромкое смеющееся журчание ручья.

— Если Алькапансинго вон в той стороне, — сказал Хью, — тогда где-то здесь, неподалеку, Берналь Диас со своими тласкальцами переправился и захватил Куаунауак. Великолепное название для джаз-банда: «Берналь Диас и его тласкальцы»… Или ты не успела проштудировать Прескотта, когда училась в университете у себя на Гавайях?

— М-м-м… — невразумительно промычала Ивонна в ответ на этот нелепый вопрос, потом заглянула в ущелье и поежилась.

— Пожалуй, тут у самого Диаса голова закружилась.

И не мудрено.

— Тут незримо витают призраки издохших газетчиков, они вездесущи, как при жизни, лезут во все щели и уверяют самих себя, что делают это во имя подлинной демократии. Но я позабыл, ведь ты не читаешь газет. Правда? — Хью рассмеялся, — В сущности, Ивонна, журналисты — те же проститутки, только мужского пола, у них продажные перья и продажные языки. Тут я совершенно согласен со Шпенглером. Ого. — Хью встрепенулся, услышав ненавистный, давно знакомый звук — казалось, где-то вдали разом выколачивали тысячу ковров; потом грохот, словно извергнутый жерлами вулканов, как-то незаметно стал зримым, застилая горизонт, и сразу же его настигло пронзительно-визгливое эхо.

— Учебные стрельбы, — объяснила Ивонна. — Опять начинается.

Над горами, как раскрытые парашюты, плыли облачка дыма; с минуту оба они молча глядели вдаль. Потом Хью вздохнул и принялся скручивать сигарету.

— Один мой знакомый англичанин сражался в Испании, и думается, он все еще там, живой или мертвый. — Хью лизнул языком бумажку, склеил края и прикурил, табак вспыхнул горячим, жадным огоньком. — Вообще-то о его гибели сообщали уже дважды, но всякий раз он появлялся целый и невредимый. Поехал туда в тридцать шестом. Когда ожидалось наступление Франко, он лежал в университетской библиотеке за пулеметом и читал Де Куинси, которого прежде у него не было случая прочесть. Правда, насчет пулемета я, кажется, заврался: вряд ли они имели хоть один пулемет. Англичанин этот был коммунистом, и лучшего человека мне, пожалуй, не доводилось встречать. Он очень любил красное анжуйское вино. А в Лондоне у него была собака по кличке Гарпократ. Тебе, верно, и в голову не приходило, что у коммуниста может быть собака по кличке Гарпократ?

— А тебе приходило?

Хью поставил одну ногу на перильца моста и созерцал свою сигарету, которая таяла на глазах, словно хотела, подобно человечеству, поскорей себя истребить.

— А еще один мой друг уехал в Китай, но не знал, на что китайцы ему нужны, а может, они не знали на что он им нужен, и тогда он отправился в Испанию добровольцем. Его убило шальным снарядом, в бою он даже побывать не успел. А у себя дома оба они жили припеваючи. Им незачем было грабить банк… — Он беспомощно смолк. — Кстати, знаешь ли ты, что я побывал в Испании?

— Нет, — сказала Ивонна, пораженная до глубины души.